Прекрасный яд

— Мистер Сильваро, при всем моем уважении, я понятия не имею, к чему вы клоните, но, как я уже сказала, это было глупое недоразумение, и я не получаю удовольствия от страданий других, независимо от ситуации. А теперь, если вы меня извините, я неважно себя чувствую и мне нужно прилечь. — Мой взгляд скользнул по разбитой кружке на полу. — Я воспользуюсь вашим предложением насчет чистящего средства.

Я развернулась на пятках и направилась к двери кухни, не оглядываясь. И все же я чувствовала, как его острый, опасный взгляд, словно лазер, прожигает мою спину.

Я подавила дрожь, сотрясавшую мое тело, и направилась в свою комнату, на этот раз делая по два шага за раз.

Жуткие старики всегда расхаживали по этажам клуба "У Делайлы", и у меня был большой опыт общения с ними, так что этот случай не должен отличаться от других. Мне просто нужно рассматривать это как точно такую же ситуацию, с которой я столкнулась бы в стрип-клубе. Так почему же, черт возьми, это казалось в миллион раз хуже?

Я продолжаю бежать вверх по лестнице и по коридору к своей комнате. Чем дальше я сейчас буду от Андреаса Сильваро, тем лучше.

Волна облегчения обрушилась на меня, как товарный поезд, когда я ворвалась в свою комнату, захлопнув тяжелую деревянную дверь и опустив щеколду. Прислонившись к ней и закрыв глаза, я испустила тяжкий вздох. Что это было, черт возьми?

В комнате было тихо, если не считать неистового звука моего дыхания. Отбросив жуткое чувство, я подошла к прикроватной тумбочке и выдвинула ящик. Маленький красный дневник лежал на своем обычном месте в глубине.

Запрыгнув на кровать, я поудобнее устроилась на животе и открыла старые пыльные страницы, чтобы узнать, что произошло дальше.

Теодора Олкотт, май 1911 г.

Сегодня я собираюсь сделать самое большое признание в своей жизни. Я и Карлос Сильваро — любовники. Я чувствую слабость, головокружение и многое другое, что не могу объяснить. Женевьева — моя подруга, и я знаю, что она никогда не должна узнать о нас, но в глубине души я искренне верю, что влюблена в него и что он чувствует то же самое.

Сначала я не была уверена в его чувствах, но он не скрывает, как сильно вожделеет меня. Это заставляет меня чувствовать себя настоящей женщиной.

Я отдала ему свою невинность, величайший дар, который может преподнести женщина, и я не могу объяснить чувства, которые всколыхиваются во мне, когда его язык касается моей кожи или когда я чувствую его внутри себя. О, я знаю, то, о чем я говорю, — грех.

Моим матери и отцу было бы стыдно, но он говорит, что Женевьева просто не понимает его, а я знаю, что могу дать ему любовь и счастье, которых он так жаждет.

Мы часто встречаемся у озера. Это такое красивое, идиллическое место. Когда мы там вместе, кажется, что больше никого в мире не существует. Мы крадем любые моменты, которые можем провести друг с другом, и я ловлю себя на том, что цепляюсь за каждое его слово, ожидая, когда же мы в следующий раз останемся наедине.

Я также чувствую, что Карлос нуждается во мне сейчас, учитывая все, что происходит с жителями Сидар-Кросс. Обвинения, брошенные в его адрес по поводу пропавшей дочери мэра, — демоны в этой деревне укажут пальцем на кого угодно. По-моему, это смешно. Не могу объяснить, насколько я сейчас счастлива. Ничто и никто не может разрушить мои чувства.

Я усмехаюсь, знаменитые последние слова.

Итак, прадед Эзры был не более чем похотливым бабником.