Прекрасный яд

Я наклоняюсь вперед и прижимаюсь губами к губам Беннетт: она стонет мне в рот, когда я прижимаюсь языком к ее зубам, заставляя ее открыться мне.

Наши языки сливаются в похотливом танце, и когда я отстраняюсь, мы оба задыхаемся и отчаянно хотим большего.

Моя рука тянется к ее горлу, и я сжимаю его, оказывая как раз нужное давление, чтобы перекрыть ей доступ воздуха, заставляя ее умолять о большем.

— Эзра. — Она стонет. Блять, как же я люблю, когда она стонет мое имя.

Я толкаю ее назад, так что она оказывается на спине, и снимаю с нее ночную рубашку, бросая ее на пол. Она лежит, полностью раскинувшись, в одних крошечных черных трусиках. Я смотрю на ее богоподобное тело, и сжимаю кулак, уверенный, что, наверное, могу кончить от одного только взгляда на девушку.

Схватившись за тонкий материал на ее бедре, я срываю с нее трусики одним быстрым рывком. Я подумываю запихнуть их ей в рот, но не решаюсь. Я хочу услышать, как она будет кричать.

Тихий возглас удивления срывается с губ Беннетт.

— Насколько мокрая моя маленькая птичка? — Спрашиваю я, скользя пальцами между влажных складочек ее киски.

— Такая мокрая. — Мурлычет она, извиваясь на холодном камне.

Я поднимаю свои блестящие пальцы, подношу их ко рту и слизываю ее соки.

— Блять, Беннетт, ты вся мокрая. — Стону я. На вкус она как гребаный рай и ад вместе взятые. Грех, политый сиропом. — Чей член ты хочешь?

— Твой. — Ее дыхание становится более прерывистым.

Я ввожу в нее палец, когда она выгибает спину.

— Хорошая девочка, скажи мне, кому ты принадлежишь?

Она крутит бедрами, желая большего. Моя маленькая грязная шлюха. Я делаю одолжение, вводя еще два пальца в ее умоляющую киску.

— Тебе… Эзра… Я принадлежу тебе.

Эти слова похожи на гребаный наркотик.

Я ввожу и вывожу из нее пальцы, а свободной рукой щиплю ее за сосок. Она выглядит чертовски сексуально, пока я трахаю ее пальцами.

Ее ноги раздвигаются шире, и с последним толчком ее влагалище сжимает мои пальцы, когда она кончает. Она вскрикивает, ее ноги дрожат от толчков.

Я убираю пальцы, когда она протестующе стонет, но прежде чем она успевает сказать хоть слово, я шлепаю ее по киске, заставляя снова вскрикнуть.

Ее бедра начинают приподниматься, и это все приглашение, которое мне нужно, — я срываю с себя кожаную куртку и рубашку, расстегиваю джинсы и высвобождаю свой твердый как камень член. Беннетт приподнимается на локтях, разглядывая мой член.

— Я никогда не привыкну к твоему размеру. — Она тяжело дышит, когда садится и обхватывает своей маленькой ручкой мой член, ее пальцы не могут обхватить его полностью.

— О, привыкнешь. — Ухмыляюсь я. Мои глаза закатываются, когда она начинает накачивать мой член. Сильно и туго. Я чувствую, что балансирую слишком близко к краю, хожу по натянутому канату, поэтому, прежде чем она сможет продолжить работу с моим членом, я толкаю ее обратно на холодный, твердый камень, разводя ее ноги так широко, как только возможно.

Без предупреждения, одним сильным толчком я погружаюсь в ее горячее, тугое влагалище, даже не давая ей времени привыкнуть, прежде чем начать свои карающие толчки.

Она вскрикивает, но я накрываю ее рот своим, заглушая ее крики.

Поворачивая ее бедра, я трахаю ее жестко и глубоко. Как будто это последний трах в моей жизни, и я отчаянно цепляюсь за каждую секунду.

Ее руки лихорадочно обшаривают холодную могилу под ней в поисках чего-нибудь, за что можно было бы ухватиться, но не находят ничего, кроме гладкого, холодного, мертвого камня.

— Ты принимаешь мой член, как хорошая маленькая шлюшка.

— Да. — Ее голос отчаянный и нуждающийся, и мне это чертовски нравится. Наклоняясь, я прижимаю большой палец к ее клитору, массируя, продолжая с силой вбивать в нее.

Ее стоны медленно переходят в крики, и я знаю, что она близко.

— Прикоснись к себе, маленькая птичка, позволь мне увидеть, как ты получаешь удовольствие, когда кончаешь.

Она мгновенно подчиняется, ее рука заменяет мой большой палец, лаская пучок нервов.

Пока она так сосредоточена на своем удовольствии, я другой рукой вытаскиваю свой перочинный нож из заднего кармана джинсов, которые все еще сидят чуть ниже моей задницы.

Ее бедра приподнимаются.

— Вот и все, Беннетт, кончай для меня, детка.

Я вижу ее испуганный взгляд, когда она замечает блеск моего лезвия, и в этот момент ее настигает оргазм.

Чувствуя, как ее внутренние стенки выжимают из моего члена всю гребаную жизнь, я вдавливаю холодную сталь в плоть ее бедра. Она плачет громче, когда я быстро работаю, вырезая букву "Э", а затем "С" на ее коже. Рана, не слишком глубокая, но останется шрам. Клеймя ее как мою навсегда.

Когда я заканчиваю последнюю строчку, мое тело дрожит, а член набухает внутри нее. Оргазм настолько мощный, что мне кажется, что я в нескольких секундах от потери сознания.

Плотское рычание вырывается из моего горла, когда я опустошаю себя внутри нее, толкаясь так глубоко, насколько мой член физически способен войти. Эта тугая маленькая киска высасывает из меня все до последней капли.