— А я вот что скажу, — заговорил он. — Почему бы тебе с нами не поехать? Места на всех хватит. По пути обязательно найдем кучу университетов. Выберешь, какой понравится. Или же прокатишься с нами до самого побережья. Том, к примеру, туда и едет. У него там родственники, хоть и седьмая вода на киселе.
— Вот-вот, — покивал Том. — Почему бы вам с нами не поехать?
— Сейчас все не так, как раньше, — продолжал Рэй. — Мой батя тоже был дальнобойщик. Ему сломя голову приходилось гонять. Останавливаться было нельзя — даже для того, чтобы нужду справить по-человечески. Просто катишь вперед, и все тут.
— Так со всеми нами было, — сказал Эмби.
— А теперь не паримся, — объяснил Рэй. — Приезжаем на место чуть позже, зато ехать веселее, и никому никакого вреда, если задержимся на день-другой.
Джим поставил сковороду на угли.
— И работать легче, если подъемщик под рукой, — говорил Рэй. — Разгрузить, погрузить — плевое дело. Увязнешь в грязи — он вытащит. Такого подъемщика, как Джим, я в жизни не видал. Вон тот грузовик без проблем поднимает. Но за ним нужен глаз да глаз. Лентяй, каких поискать.
Джим тем временем жарил свинину.
Дальнобойщик щелчком отправил окурок в костер, но тот приземлился на сковородку — и мигом поднялся в воздух, описал крошечную дугу и упал на угли.
— Ты бы, Рэй, заканчивал со своими фокусами, — проворчал Джим. — Смотри, куда окурки кидаешь. Надоело за тобой подчищать.
— Ну так поедешь с нами? — спросил дальнобойщик у Эмби. — Хоть полюбуешься на здешние красоты.
— Надо подумать, — покачал головой Эмби.
Но он лукавил. Думать было не о чем.
Он уже знал, что не поедет.
11
Он стоял на перекрестке у потухшего костра и прощально махал рукой, пока полуприцеп не растворился в утреннем тумане.
Затем поднял рюкзак с притороченным к нему спальником и закинул его за спину.
Впервые за много месяцев Эмби чувствовал, что у него появилось срочное дело, и это было приятное ощущение. Хорошо, когда снова есть работа.
Минуту он помедлил, обвел глазами стоянку — пепелище костра, припасенную горку дров, огромное пятно моторного масла.
Он бы не поверил, если бы не увидел собственными глазами. Джим открутил фиксирующие болты, а потом вынул мотор из грузовика, вынул и поставил у костра, ни разу не коснувшись его руками. А потом упрямые гайки, способные потягаться с любым гаечным ключом, провернулись сами по себе — медленно, неохотно, — закрутились быстрее, разъединились с резьбой и выстроились в аккуратный ряд.
Когда-то (казалось, это было давным-давно) душнила рассказывал ему, как эффективно лагерь управлял его фабрикой, но жаловался, что рабочие переналадили под себя все производство и новым кочевникам придется месяц голову ломать, чтобы разобраться, как все устроено.
Эффективно! Ясное дело, эффективно, ведь они усовершенствовали фабрику, — но как, какими способами, благодаря каким озарениям?
Сколько же новых методик, думал Эмби, сколько же новых принципов работы теперь в ходу по всей стране? Но в лагерях они не считаются принципами и методиками; для кочевников это скорее ноу-хау, деловые секреты, козыри при заключении сделок, племенное преимущество. Сколько же повсюду новых талантов, спрашивал он себя, сколько у них вариаций, сколько сфер применения?
Новая культура — стойкая и непобедимая, если осознать ее силу, вызволить ее из оков провинциальной ограниченности, сорвать с нее вуаль предрассудков. А это, понимал он, будет труднее всего, ибо магией запросто нарекают все, что выходит за рамки понимания, и за словом «магия», за этим простым и понятным ярлыком, кроется самое отъявленное невежество. Непросто подобрать другое слово, чтобы объяснить малоизученное и не до конца понятное явление; остается лишь принять его, набраться терпения и ждать того дня, когда кто-то сумеет все объяснить.
Он подошел к дереву, у которого оставил винтовку, небрежно подхватил, легкомысленно взмахнул ею в воздухе и даже удивился, что настолько привык к ней, — винтовка сделалась едва ли не частью его организма, продолжением его руки.
Точно так же люди свыклись со своими новыми возможностями. Настолько привыкли к магии, что она стала частью повседневной жизни и никто не осознает ее величия.
А возможности, если задуматься, фантастические. Стоит развить их, и через сотню лет на смену шипящим радиоприемникам придут телепаты, покроют континент сетью телекоммуникаций — гибкой, надежной, не зависящей от погодных условий, — и создадут разумную систему без врожденных пороков электронной связи.
Грузовиков не станет, ведь специалисты по телекинезу будут перемещать грузы от побережья к побережью (и во все находящиеся между ними точки) легко и споро, и опять же без оглядки на погоду или состояние дорог.
И это лишь две из многочисленных граней будущего, а сколько их еще, этих талантов — известных, вероятных, пока что нераскрытых?