Прелестная наездница

Эван молча нес незваную гостью к дому, хотя время от времени та и пыталась вывернуться из его рук. Девицу явно не радовало его решение, но она не оставила ему выбора. И что, собственно, она собирается сделать, если даже сумеет вырваться? Если это действительно перелом, а Эван почти не сомневался, что так и есть, то она не сможет ходить еще долго.

Но храбрости девчонке не занимать, надо отдать ей должное. Она скрипела зубами, чтобы не стонать от невыносимой боли, и лишь крепче обхватила руками его шею. Это еще раз доказывало, что он несет женщину: мальчишка не стал бы так за него цепляться. Иногда лунный свет падал ей на лицо, и тогда Эван видел лоб, покрытый бисеринками пота. Пусть притворяется сколько угодно, но она испугана.

Тут надо действовать осторожно. Он-то понял, что это леди Теодора, но если об этом узнают слуги, репутации леди будет нанесен серьезный урон: сплетни среди них распространяются со скоростью пожара. Пока шел к дому, Эван принял решение привлечь только самых надежных. Кроме того, всю эту историю придется держать в строжайшем секрете до тех пор, пока не придет доктор и не осмотрит ее ногу. Да, так будет правильно. Затем он тайком переправит девчонку в имение ее отца, и пусть себе сидит там, а заодно перестанет лазить в его конюшню и досаждать ему.

Эван вошел в дом через боковую дверь, быстро миновал несколько коридоров и добрался наконец до своего кабинета. Здесь им никто не помешает. Уложив девицу на большой кожаный диван, сам сел подальше от нее и вызвал Хамболта. Его дворецкий — воплощение благоразумия — устроит так, что если о происшедшем кто-то и узнает, то это будут самые доверенные слуги.

Спустя несколько минут Хамболт появился на пороге кабинета. Эван заметил его взгляд, брошенный на незваную гостью, и жестом поманил дворецкого в коридор, плотно прикрыв за собой дверь.

— Вы поймали конокрада, милорд? — спросил тот, в недоумении вытаращив глаза.

— Да, и у меня есть основания думать, что он сломал ногу. Пожалуйста, отправь кого-нибудь в деревню за доктором Бланшаром да прикажи лакею держать язык за зубами. Скажи, что доктор нужен мне немедленно.

— Разумеется, милорд. — Хамболт поклонился и отправился выполнять приказание.

Эван глубоко вздохнул и вернулся в кабинет. Леди Теодора сидела, упершись за спиной руками в диван, сморщившись и глядя на свою сломанную ногу так, словно та предала ее.

Эван взял подушку с другого конца дивана и осторожно подсунул ей под поврежденную ногу. Девчонка поморщилась и едва слышно ойкнула.

— В детстве я тоже ломал ногу, — попробовал завести разговор Эван. — Боль была ужасная. А ты молодец, терпишь.

Ответом ему было каменное молчание.

— Доктор скоро будет, — попытался он еще раз и, прежде чем она успела ляпнуть что-нибудь дерзкое, спросил: — Выпить не хочешь?

Он подошел к буфету и налил в бокал немного бренди.

— Нет! — отрезала Тея.

Эван чуть склонил голову.

— Может, все-таки передумаешь? Когда первый шок пройдет, будет намного больнее. Спиртное обычно помогает.

Должно быть, она решила, что его предложение не лишено смысла, и быстро ответила:

— Ладно, давай. Спасибо.

Эван налил бренди во второй бокал и протянул ей. Она молча поднесла его к губам, сделала глоток и передернулась:

— Фу, какая дрянь: прям отрава.

Он с трудом сдержал смешок. Интересно, она хоть раз пробовала бренди? Скорее всего, нет.

— Уверяю тебя, это не отрава: очень редкий сорт, к тому же подарок герцога.

— Редкий и вкусный не одно и то же, — пробормотала себе под нос Тея, и Эван улыбнулся.

Интересно, долго еще она будет притворяться мальчишкой? Ему хотелось это выяснить.

— Так ты собираешься наконец сказать, зачем лазишь в мою конюшню? Хочешь присмотреть коня, а потом украсть?

— Вовсе нет! — возмутилась Тея и сделала такой большой глоток бренди, что поперхнулась, сморщилась и принялась махать ладонью перед лицом.

— Тогда зачем по ночам забираться в мою конюшню?

Ответом было вызывающее молчание.

Эван сидел напротив Теодоры в большом мягком синем кресле и внимательно смотрел на нее, вращая в бокале янтарную жидкость.

Она поежилась под его взглядом и стиснула зубы. Он даже вообразить не мог, насколько ей больно. Эван сожалел, что настолько ее напугал, что она упала, но, честно говоря, это куда лучше, чем если бы старший конюх ее подстрелил. И может, случившееся заставит ее положить конец всем этим ночным выходкам.

— Ты кто? — спросил Эван.

Она сглотнула и опустила голову так низко, что он едва различал очертания ее лица, но не произнесла ни слова. Он окинул взглядом ее фигуру: все черное: бриджи, рубашка, картуз — помятое, но явно слишком чистое для уличного мальчишки.

Эван сделал глоток бренди.

— Тебе все равно придется назвать свое имя, чтобы я мог отправить тебя домой: самостоятельно ведь не доберешься.

Она поерзала на диване и оперлась на руки, словно собиралась встать.

— Не нужен мне доктор: я ухожу.

Она сумела подняться с дивана, встала на здоровую ногу, пару раз даже прыгнула вперед, но едва попыталась опереться на правую, как тут же упала.