Прелестные создания

Однако маленькому Джонни птицы быстро наскучили, и он вместе со своей матерью прошел в Пантерион — самое большое помещение музея. Едва ли не в ту же секунду он прибежал обратно.

— Тетушка Маргарет, пойдем, ты должна увидеть огромного слона!

Схватив свою тетку за руку, он потащил ее в следующий зал. Озадаченные, мы последовали за ними.

Слон и в самом деле был огромен. Я никогда раньше не видела этого животного, равно как гиппопотама, страуса, гиену или верблюда. Это все были чучела, расставленные под куполообразным окном в потолке в центре зала, на огороженной травянистой площадке, там и сям утыканной пальмами, что должно было изображать их среду обитания. Мы стояли и смотрели, потому что это и впрямь было редкостным зрелищем.

Будучи маленьким и не ценя раритетов, Джонни не задержался надолго у этой композиции и начал бегать по всему залу. Он подбежал ко мне, когда я рассматривала боа-констриктора, обернувшегося вокруг пальмового дерева у меня над головой.

— Там твой крокодил, тетушка Элизабет! — Он дергал меня за руку и тыкал в сторону небольшой экспозиции в дальнем конце помещения.

Мой племянник знал о лаймском чудище, которого он, как и все прочие, упорно называл крокодилом. Ко дню рождения Джонни я сделала для него две акварели с изображением крокодила: на одной были представлены собственно окаменелости, а на другой — то, как он, в моем воображении, выглядел, когда был жив. Я сразу же пошла с Джонни, любопытствуя узнать, как выглядит настоящий крокодил, и желая сравнить его с тем, что нашла Мэри.

Джонни, однако, не был не прав: это действительно был «мой» крокодил. Я так и разинула рот, глядя на эту экспозицию. Тварь Мэри возлежала на гравийном бережку рядом с лужей воды, по краям которой торчали тростники. Когда Мэри только нашла этот скелет, он был сплющен и кости его перемешались, но она чувствовала, что ей надо оставить все в первозданном виде, воздержавшись от попыток реконструкции. Очевидно, Уильям Баллок не ощущал такого стеснения, высвободив все тело из каменных глыб, его удерживавших, по-новому закрепив кости, чтобы у ласт были четкие очертания, выставив позвонки в прямую линию и даже добавив ребра, наверное сделанные из гипса, там, где их недоставало. Что еще хуже, они набросили ему на грудную клетку жилет, просунув ласты в отверстия для рук, и водрузили небывалых размеров монокль у одного из его выдающихся глаз. Возле морды располагалось множество животных, которыми крокодил мог бы питаться: кролики, лягушки, рыба. По крайней мере, они не додумались до того, чтобы разинуть ему пасть и сунуть ему в глотку какую-нибудь из жертв.

На этикетке значилось: «Окаменевший крокодил. Найден Генри Хоустом Хенли в дикой местности Дорсетшира».

Я всегда полагала, что этот экземпляр до сих пор пребывает в одной из многочисленных комнат Колуэй-Мэнора, установленный на стене или же водруженный на стол. Увидеть его на выставке в Лондоне разложенным в театральной «живой картине», столь чуждой всему, что я о нем знала, и заявленным лордом Хенли как его собственная находка было для меня шоком, из-за которого я оцепенела.

Когда к нам с Джонни подошли остальные наши домочадцы, первой ко мне обратилась Луиза:

— Это отвратительно.

— Зачем лорд Хенли покупал его, если потом просто переправил в этот… цирк? — Я огляделась вокруг и содрогнулась.

— Полагаю, он на этом немало выгадал, — сказал мой брат.

— Как только мог он так обойтись с экземпляром Мэри? Смотри, Луиза, они распрямили ему хвост, а ведь она так старалась, чтобы он оставался в том виде, в каком она его нашла. — Я указала на хвост, у которого больше не было изгиба в кончике.

В Лайме все были впечатлены его необычностью и относились к нему с безмолвным восхищением. В Музее же Баллока он был всего лишь еще одним экспонатом среди множества других, причем даже не тем из них, который внушал наибольший благоговейный страх. Хотя мне очень не нравилось видеть его разложенным и одетым столь смехотворно, во мне росла злость на посетителей, которые окидывали его лишь беглым взглядом, прежде чем поспешить к более бросающимся в глаза слону и гиппопотаму.

Джон переговорил с одним из служителей и выяснил, что экземпляр этот выставлялся с прошлой осени, а значит, лорд Хенли владел им всего несколько месяцев, прежде чем перепродал.

Я была так зла, что не смогла осмотреть остальную экспозицию. Джонни утомило мое настроение, да и всех остальных тоже, кроме Луизы, которая повела меня в «Фортнум» выпить чашку чая и выговориться, не беспокоя остальных родственников.

— Как только мог он его продать? — повторила я, неистово мешая свой чай крошечной ложечкой. — Как мог он взять столь необычное существо и продать скелет тому, кто наряжает его как куклу и выставляет так, словно это кукла? Как он только посмел?

Луиза накрыла мою руку своей. Бросив ложку на стол, я подалась вперед.

— Знаешь, Луиза, — начала я, — по-моему… по-моему, это и не крокодил вовсе. Анатомия у него совсем не такая, как у крокодила, но никто не желает сказать об этом публично.

Серые глаза Луизы оставались ясными и спокойными.