Прелюдия: Империя

И армия в относительном порядке отступила по дороге на мятежный город Линья. Клингор не стал ее долго преследовать, он занял лагерь, выставил охранение и принялся награждать своих воинов и военачальников из тех средств, которые приготовил король для награды своих людей. Но в душе он был недоволен битвой. Свои потери порядка десяти тысяч человек, потери короля, видимо, вдвое больше, но его армия отступила в порядке. Пленных почти нет, а сам король даже приобрел репутацию отважного воина с минимальным риском для себя. Да, эта победа пиррова, без сомнения… Через месяц можно ждать короля с пополненной и уверенной в себе армией. А принц, хотя и остался непобедимым, потерял репутацию гибельного для врагов полководца, который громит чужие армии в каждом сражении. Оказывается, с ним можно сражаться и достойно завершить бой. Плохо было то, что Крангор со своими линьинцами так и не пришел на соединение. Остается лишь желать, чтобы он потрепал короля при отступлении. Сам принц решил завтра послать конницу следить за отступающими и уничтожать отбившихся при возможности сделать это практически без потерь, чтобы отступление королю медом не казалось. Он корил себя, что не решился бросить конницу во встречный бой. Если бы он уничтожил или обратил в бегство конницу короля, то битва была бы выиграна чисто. Но так и казалось, что вот-вот этот неопытный полководец король Красгор подставит свою конницу под мощный удар, и тогда бы победа была одержана без риска. "Но, впрочем, расстраиваться не надо." — завершил свои мысли принц. — "Мы победили в полтора раза превосходящую армию, не дав ей никаких шансов, и захватили богатую добычу."

Расстраиваться принцу пришлось очень скоро.

Урс Ликарин тем временем шел к монастырю. Особенных лишений по дороге он не испытывал. Крестьяне, опознав кающегося и желая искупить часть своих грехов, охотно подавали хлеб, фрукты и воду. Урса все считали немым, и называли просто Немой. Но однажды смерть прошла совсем рядом.

Урс плелся среди других паломников и богомольцев. Они прибились к каравану крестьян и мелких купцов, которые хотели продать свои товары на ярмарке вблизи монастыря: приближался храмовый праздник. По дороге Урсу пришлось отойти в кусты. Услышав вопли, он по какому-то наитию спрятал под листьями кошель и вышел на дорогу, считая, что если его даже убьют сейчас, это будет заслуженная кара, а вот деньги зря терять ни к чему.

На паломников и крестьян напали разбойники. Это были не люди Ворона, которые даже в таком ремесле стремились сохранять честь и благопристойность. Вели бандиты себя беспощадно, дерзко и не признавая ничего. Они грабили и богатых, и бедных. При малейшей попытке хотя бы попытаться усовестить или воззвать к жалости, не то что сопротивляться, зверски убивали. Правда, женщин не насиловали, видимо, стремясь как можно быстрее закончить грабеж и убраться с дороги, где могут быть воины или стражники. Даже с Урса сняли его рубище, заметив с хохотом:

— Не хватает у нас дерюг, чтобы добычу завернуть. А тебе набедренной повязки достаточно. Вон на многих и такого не осталось.

Забрав все повозки, разбойники не спеша удалились. Они явно точно рассчитали время, поскольку через час появились стражники, судя по всему, лишь для того, чтобы продемонстрировать служебное рвение. "Охранители порядка" никак не хотели понять, в какую сторону пошли разбойники, и, записав количество убитых, удалились обратно.

Похоронив мертвых, что было возможно, поскольку среди паломников был монах, прочитавший заупокойные молитвы, паломники печально двинулись дальше. Крестьянам и купцам теперь уже было нечего продавать и не на что покупать, так уж хоть помолиться… Немой подошел к стихийно взявшему в свои руки власть старому крестьянину и отдал ему кошелек. Тот поблагодарил Урса и поделил деньги на всех поровну. Урс свою долю не взял. Урс, таким образом, нарушил предписание священника. Но на душе у него стало спокойнее. В ближайшей деревне на эти деньги купили одежду, в том числе и Урсу, который отдал набедренную повязку монаху, поскольку совершать молебен в голом виде было непристойно.

Через три дня паломники подошли к монастырю, около которого развернулось множество фургонов и палаток торговцев. Урс двинулся прямо к привратнику, по-прежнему не говоря ни слова, поскольку не знал, можно ли считать путь законченным.

Привратник сразу же вновь вызвал у него воспоминания о Желтых. Здоровенный дородный монах пренебрежительно посмотрел на него и сказал:

— Чего прешься? Вот сейчас около наружной часовни для вас, мужиков, молебен будет. А в монастыре уже все занято.

Урс, не говоря ни слова, подал ему письмо священника. Привратник обиделся:

— Ты чего не отвечаешь? Немой, что ли?

— Да немой он, немой! — подошел кто-то из шедших с ним богомольцев. — И нас он деньгами выручил, когда нас разбойники до нитки обобрали. Ну совсем отморозки: не постеснялись на паломников, идущих на богомолье, напасть!

Услышав про деньги, привратник оживился, взял бумагу, раскрыл ее и по складам прочитал первое предложение: