Прелюдия: Империя

— Честный иноверец, я подтверждаю слова своего заблуждающегося брата. Он клялся именем тех, кого Всевышний для искупления их грехов приставил охранять ад. А я клянусь его собственным Высочайшим Именем, которое нам не дано произносить. Я прослежу, чтобы отступления от твоей веры не были бы вменены тебе в сатанинство, если это человеческие грехи, а не богомерзость.

— Поскольку ты добровольно явился на Имперский Суд, ты пройдешь в тюрьму Суда без конвоя, лишь в нашем сопровождении, — почти столь же елейным голосом добавила одна из черных мантий.

Первая камера Тора была чистой, сухой и прохладной. Два дня никто Тором не интересовался, а на третий день опять появилась четверка, на сей раз другая, и с ней вместе секретарь. Все они представились Тору и объявили, что они назначены Высоким Судом разбирать дело против Великого Мастера Тора Кристрорса, ранее из Колинстринны, а ныне из Карлинора, по поводу богомерзостей, которые совершались в Колинстринне. Они начали детально объяснять Тору свои функции, его обязанности и права, как обвиняемого.

— Мы, двое судей, должны прийти к согласному мнению, в каких проступках ты виновен и насколько виновен, и какие меры необходимы для очищения твоей души. Служители двух религий следят, дабы мы не увлекались положениями своей религии и будут защищать тебя, если мы по недомыслию и слабости своей сочтем богомерзостью отступления от положений нашей религии либо религии Единого Бога. Они же следят, чтобы ни на одном допросе мы ни единым словом не подсказывали тебе желаемый ответ, а добивались от тебя правды и одной лишь правды, какова бы она не была. Ты обязан правдиво отвечать на наши вопросы. Если ты будешь путаться в показаниях или ссылаться на забывчивость, мы имеем право применить законные меры для освежения твоей памяти. Если ты будешь пойман на явной лжи, то это будет приписано влиянию Отца Лжи и отяготит твое положение. Мы просим тебя подписать документ, что ты доверяешь Имперскому Суду идти на все необходимые меры для выяснения истины и объективного расследования.

Тор знал, что, подписывая, он дает разрешение на пытки, и что, не подписывая, он лишь отяготит свое положение. Он подписал бумагу на Древнем языке, надеясь, что обещанные ему снисхождения будут относиться и к допросам.

— Мы должны объявить тебе еще кое-что. Поскольку в твою пользу подано еще одно отношение и оно принято Судом, ты рассматриваешься не только как обвиняемый, но и как истец. По этой причине ты иногда будешь допрашиваться в одном качестве, а иногда в другом. В целях выяснения истины тебе не будет сообщаться, в каком качестве ты допрашиваешься. И еще одно уточнение. Третьего дня тебе было обещано снисхождение. Но, поскольку ты явился на самом деле не как обвиняемый, а как истец, клятва о снисхождении признана ничтожной. И мы должны будем предупредить тебя, что, если ты будешь осужден как богомерзость, ты будешь осужден дважды, еще и как клеветник.

Вот тут Тор вздрогнул. Но на первом допросе никаких пыток не было. Вопросы задавались исключительно нейтральные, типа: "Что у тебя находилось в твоей мастерской в Колинстринне в углу за главным горном?", "Сколько рабов и рабынь ты купил за прошлый год? Назови их имена и какой работой они у тебя занимались." "Кто из твоих соседей неприязненно относился к тебе и мог бы тебя оклеветать из вражды?" "Что ты делал такого-то числа такого-то месяца ночью?" Ни одного конкретного лица, ни одного конкретного эпизода не упоминалось. Впрочем, точно так же было и на всех остальных допросах.

Тор заметил, что если он не мог ответить на какой-то вопрос, потому что не помнил, его увещевали вспомнить получше, и через несколько дней вопрос повторялся, может быть, в другой форме. Когда он впервые ответил третий раз "Не помню" на один из вопросов, его тем же елейным голосом предупредили, что ему могут помочь вспомнить, и отвели вниз, в пыточную, где палач продемонстрировал ему самые ужасные орудия пыток и объяснил, как они действуют. Когда он снова на один из вопросов ответил "Не помню" в третий раз, начались пытки. Перед пытками ему давали приятное на вкус питье. Потом Эсса ему объяснила, что это — настой, ослабляющий волю и снижающий воображение и способность лгать. Более того, она пояснила ему, что Тору давали слабый настой, чтобы необратимо не повредить его волю, поскольку он был одновременно и обвиняемым, и истцом. Да и пытки, как он потом сообразил, применялись исключительно не калечащие, хотя и крайне мучительные. Тор однажды решился переспросить, когда ему в очередной раз задали вопрос, на который он уже отвечал, как же он раньше отвечал на это? Под строгими глазами двух священников судьи объявили, что он имеет право на такое разъяснение, и секретарь зачитал ему четыре совершенно разных ответа, которые он давал по этому поводу. Как ни странно, это прояснило память мастера, и он дал пятый, на сей раз абсолютно полный и точный ответ. Священники одобрительно сказали: