Прелюдия к большевизму

«В течение 9 сентября, — говорит господин Уилкокс, — Керенский не предпринимал абсолютно никаких непоправимых шагов, но в ночь на 10 сентября, когда генерал Алексеев, которого Керенский попросил взять на себя Верховное командование, узнал на квартире Керенского в Зимнем дворце о документах по делу Корнилова, Керенский, очевидно, принял Исполнительный комитет Петроградского Совета. Мы не знаем, что произошло между Керенским и комитетом», — продолжает господин Уилкокс. Однако он довольно прозрачно намекает на враждебную и бескомпромиссную позицию Петроградского Совета по отношению к Керенскому, говоря, что его решения «воздействовали на него разрушительно» и вынудили его опубликовать прокламацию, в которой к деятельности Корнилова впервые было применено слово «измена». Не только господин Уилкокс не знает, что произошло между мною и Советами в ночь на 10 сентября, — об этом не знает никто в мире. Потому, что никакого совещания между мною и Исполнительным комитетом Петроградского Совета не было не только в ночь на 19 сентября, но и за все время, пока шла ликвидация Корниловского мятежа. Не очевидно, но абсолютно верно, что господин Уилкокс или его вдохновители сознательно желали придать своим предположениям вид реального факта.

Поскольку в обращении к народу фигурировало слово «измена», внушенное, стало быть, Советами, «Керенский признавал, — говорит господин Уилкокс, — что эта прокламация была делом рук министра финансов Некрасова и была послана по железнодорожным путям без ведома министра-президента», и якобы текст обращения оказался для меня полной неожиданностью.

Я не признавал ничего подобного. И здесь господин Уилкокс вновь руководствуется сфабрикованными показаниями. Текст моего обращения к народу от 9 сентября с первого до последнего слова был просмотрен мною совместно с министром финансов Некрасовым. В этом обращении нет слова «измена» или объявления Корнилова предателем. Вот соответствующее место в этой прокламации: «Учитывая, что в предъявлении этих требований [Корнилова] Временному правительству в моем лице выражено желание определенных кругов русского общества воспользоваться серьезностью положения в стране и установить в государстве правительство, которое не будет противоречить завоеваниям революции, Временное правительство считает необходимым…» Далее следует список мер, предпринятых правительством, и призывы к гражданам сохранять спокойствие. И все.

Господин Уилкокс вновь возвращается к вопросу «о разрушительном влиянии» на меня Советов и прозрачно намекает на то, почему я отказал Милюкову и генералу Алексееву в просьбе позволить им вмешаться в мой конфликт с генералом Корниловым и попытаться привести противоборствующие стороны к компромиссу:

«Богданов, один из главных чиновников Советов, хвастался на собрании, что политический отдел Петроградского Совета, услышав о посредничестве Милюкова и генерала Алексеева, действовал со всей энергией и предотвратил всяческие соглашения между Корниловым и правительством».

Возможно, Богданов и хвастался, хотя я никогда раньше ничего не слышал и не читал об этом. Однако Советы не могли иметь никакого влияния на мой отказ позволить Алексееву и Милюкову вмешаться, как бы им этого ни хотелось, по той простой причине, что, когда я услышал о просьбе Милюкова и Алексеева, я отказал им сразу же, решительно и категорично. «В то же время Советы сами узурпировали многие функции правительства», — пишет Уилкокс. И в самом деле, восстание Корнилова, возбудив в массах психологию полнейшего недоверия к властям, воскресило в Советах большевизм и его тенденцию узурпировать функции правительства, однако это произошло гораздо позже, и правительство все время боролось против этих попыток. Ликвидация мятежа генерала Корнилова проводилась Временным правительством настолько независимо от всех влияний, что именно со стороны советских кругов я впервые услышал упреки за то, что в те трудные дни я не пожелал опереться на Советы и советские организации. Один из наиболее выдающихся демократических лидеров и мой личный друг фактически публично упрекнул меня за это, сказав, что у меня «голову снесло» властью.

В конце своего исследования господин Уилкокс говорит, что генерал Корнилов «хотел эмансипировать ее [власть] от противоправного и парализующего влияния Советов. В конце концов это влияние разрушило Россию, и защита Корниловым правительства была последней надеждой остановить процесс разрушения».