Прелюдия к большевизму

Господин Уилкокс, наверное, не стал бы ссылаться на Аладина или Добринского, если бы отнесся к этому делу более серьезно. В таком случае он понял бы, что эти два джентльмена вместе с Завойко и были организаторами поездки Львова ко мне — сначала на разведку 4 сентября, а затем 8 сентября, когда он представил мне тайный ультиматум Корнилова. Вопрос в том, что, когда заговор достаточно созрел, когда войска и подразделение Крымова могли в любой день вступить в Петроград, организаторы всей авантюры должны были найти средство проникнуть ко мне с помощью бывшего экс-премьер-министра, князя Г. Е. Львова, который, однако, отказался им в этом помочь. При этом князь Г. Е. Львов счел, что будет лучше проинформировать меня о факте, вызвавшем его немалое удивление: когда Аладин получил отказ князя, то уходя весьма многозначительно попросил его сообщить мне, премьер-министру, что отныне никакие изменения в составе Временного правительства не должны производиться без согласования со Ставкой. Аладин и компания после этой неудачи решили использовать В. Львова, правильно рассчитав, что он, как член Думы и бывший член Временного правительства, в любое время может легко встретиться со мной. Таким образом, 3 сентября, после совещания с Аладиным и Добринским в Москве, В. Львов приехал в Петроград, и сразу же, 4 сентября, у него состоялся разговор со мной. 5 сентября он снова был в Москве и опять встретился с Аладиным и Добринским. В тот же день он уехал в Могилев с Добринским и с письмом Аладина к Завойко. 6 сентября он добрался до Ставки, где в компании с все тем же Добринским или Завойко, вечером, смог переговорить с генералом Корниловым. Во время этой беседы, в конце которой также присутствовал Завойко, Львов получил инструкции от главнокомандующего. С первым же поездом после интервью с генералом Корниловым В. Львов прибыл в Петроград, а 8 сентября приехал ко мне прямо с вокзала с «предложением» генерала Корнилова. Эта спешка вполне понятна, если вспомнить, что в это время корпус генерала Крымова был уже совсем близко от Петрограда.

Но давайте представим на миг, что я отправил Львова с инструкциями к генералу Корнилову. С какими инструкциями? На этот вопрос невозможно получить никакого прямого и вразумительного ответа от людей из партии Корнилова. Господин Уилкокс ссылается на заявление генерала Корнилова в его показаниях следственной комиссии: Львов, приехавший от моего (Керенского) имени, лишь пытался все узнать, но что он сам (Корнилов) в ответ на эти вопросы заговорил о необходимости диктатуры в той или иной форме. Между тем 9 сентября Корнилов вновь сказал Савинкову по прямому проводу, что Львов прибыл к нему якобы с предложением от премьер-министра «принять диктатуру и объявить об этом факте через нынешнее Временное правительство».

В. Львов заявлял во всех своих показаниях, что он ничего не предлагал от моего имени, но в показании, о котором упоминает господин Уилкокс, В. Львов фактически объявляет, что Корнилов не передавал ему «никакого ультиматума» и то, что происходило между ними, было «простой беседой», по ходу которой обсуждались различные пожелания насчет укрепления правительства.

И все же того же 8 сентября сам Львов подтвердил в присутствии свидетеля, что предложения, которые он сделал в письменной форме, исходили непосредственно от генерала Корнилова. Когда эта несогласованность между двумя партиями всплыла в разговоре? Почему генерал Корнилов доложил о том же разговоре с Львовым совершенно по-другому? Почему он со временем стал отрицать свое собственное заявление, что будто бы я сам предложил ему через Львова устроить государственный переворот против себя?