Прелюдия к большевизму

Керенский. Я не знаю дословно, о чем говорили Савинков с Корниловым, потому что я узнал из газет, что в Ставке говорилось многое из того, что потом ни разу не упоминалось здесь. Например, я читал, что состоялась дискуссия о возможных переменах во Временном правительстве; предлагались совершенно фантастичные имена, хотя мы и понятия не имели о том, что здесь происходило. Но вопрос о вызове войска против большевиков никогда конкретно не формулировался Временным правительством. И такого большого значения, как в Ставке, здесь большевикам не придавали. Их выступления считались простым инцидентом. В то время вообще никаких дискуссий не велось. Например, когда мы одно время думали о переезде в Москву, то собирались вызвать железнодорожный батальон, чтобы поднять эффективность Николаевской железной дороги (из Петрограда в Москву). Однако все эти эпизоды не имели последствий. Я только вспоминаю, что после возвращения Савинкова из Ставки, предположительно 25 августа, я получил первую информацию о том, что этот 3-й корпус на марше, и на самом деле это был он. Я упоминаю все это потому, что в начале эпизода многие близкие мне люди спрашивали меня, не могу ли я вспомнить, как все это зародилось и почему был отправлен 3-й корпус; и мы не можем сейчас вспомнить, как все это случилось, почему и что было — обо всем сохранилось так мало записей.

[В своем заявлении от 13 сентября Савинков дает следующие объяснения причин, которые привели к вызову 3-го кавалерийского корпуса: «По приказу премьер-министра я попросил главнокомандующего направить кавалерийский полк для того, чтобы на самом деле ввести военное положение в Петрограде. Введение военного положения в Петрограде было вызвано необходимостью подчинения Петроградского военного округа Верховному командованию в связи с недавними событиями на фронте. Проект закона о военном положении был одобрен, насколько я помню, Временным правительством, членом которого являлся Чернов. Не стоит говорить о том, что этот кавалерийский корпус, бывший в распоряжении Временного правительства, должен был защищать его от всяких антагонистических попыток, независимо от их происхождения, так же как объединенное подразделение защищало правительство от большевиков в начале июля» («Воля народа», 12 сентября). Эта формула совершенно справедлива. Вполне возможно, что Савинков, попросив Корнилова от моего имени направить войска Временному правительству, основывал это требование на возможной опасности со стороны левых.

…Что еще он мог сказать Корнилову?.. Что же до самого Савинкова, он прекрасно понимал опасность со стороны правых, что видно из его следующего заявления: «Я был удовлетворен (24 августа) заверениями Корнилова о его готовности полностью поддерживать А. Ф. Керенского. Между тем общее настроение в Ставке показалось мне в высшей степени напряженным, и я вовсе не был удивлен, когда при возвращении на поезде назад комиссар 8-й армии сказал мне о возможных попытках устроить заговор в Ставке. Он предложил мне сразу же передать всю 8-ю армию (в которой он был уверен) в распоряжение Временного правительства. Это предложение я принял с благодарностью и пообещал ему направить телеграмму в случае необходимости. Я послал эту телеграмму 27 августа, предварительно доложив о моем разговоре А. Ф. Керенскому». По возвращении из Ставки 25 августа Савинков сказал мне, что в первый день его пребывания там отношение Корнилова было довольно «непримиримым», но к концу второго дня Савинкову удалось заставить его переменить мнение. Должен сказать, что сам Савинков всегда подозревал, что персонал Ставки плетет заговор, однако исключал самого Корнилова.]

Керенский. Относительно 3-го корпуса я вспоминаю, как Савинков говорил мне по своем возвращении из Ставки, что ему удалось разубедить Корнилова от отправки сюда Дикой дивизии и назначения Крымова. Я не знаю, в курсе вы или нет, что я как раз в это время подписал приказ о назначении Крымова командовать 11-й армией. Это было сделано для большей уверенности.

Крохмал. Для чьей уверенности?

Керенский. Для моей. Как только генерал Крымов стал бы командовать 11-й армией, больше говорить было бы не о чем. Но кажется, он некоторое время оставался в Ставке, работая над диспозицией войск «в случае восстания большевиков», и затем неожиданно появился здесь. Я был крайне удивлен, когда услышал о его приезде. Я спросил его: «Кто вы?» — «Я командующий специальной армией». — «Какой?» — «Той, что назначена в Петроград».

Крохмал. И все же, не было приказа о его назначении командовать этой самой армией?

Керенский. Нет. Мой помощник, генерал Якубович, присутствовал при нашей беседе. Я спросил его: «Вы знаете что-нибудь об этом?» — «Нет, ничего не знаю, и военный министр тоже».

Председатель. У нас есть пробел в отношении генерала Крымова, поскольку мы не допрашивали его; и все же комиссия просит вас сказать, получили ли вы от него какие-нибудь разъяснения?