Прелюдия к большевизму

Либер. Только один вопрос, Александр Федорович. Когда правительство собиралось ввести военное положение в Петрограде, оно не считало, что это может встретить оппозицию или в любом случае резко негативное отношение со стороны Советов, и если так, не собиралось ли оно принять какие-либо меры предосторожности?

Керенский. Могу сказать, что если внутри правительства о большевиках говорили, то о Советах разговоров не было, ибо в то время они были далеки от большевиков. Не говорили и о Центральном исполнительном комитете Советов.

Либер. Я должен сказать определенно, что в соответствии со свидетельствами Савинкова это соображение сыграло огромную роль. Он положительно утверждает, что ожидали оппозиции именно со стороны Советов, и если такое предположение можно принять во внимание, тогда присутствие полка также могло быть целесообразным в такой опасной обстановке. Нам очень важно установить, обсуждало ли Временное правительство такую возможность или нет.

[Для того чтобы прояснить, что это была за оппозиция со стороны Советов, на которую ссылается Савинков, я процитирую соответствующий отрывок из показаний, составленных генералом Корниловым, Лукомским и Романовским, «О пребывании заместителя военного министра в Могилеве в течение 23 и 24 августа». Эти показания были набросаны после 27 августа и, следовательно, в условиях, когда слова Савинкова могли быть особенно близки к намерениям Ставки. В соответствии с этими показаниями Савинков сказал Корнилову: «Вы, конечно, знаете, что приблизительно 28 или 29 августа в Петрограде ожидается выступление большевиков. Публикация ваших приказов, переданных через Временное правительство, разумеется, послужит импульсом для большевиков начать восстание, если по той или иной причине им придется отложить его. Несмотря на то что мы имеем в своем распоряжении достаточно войск, мы все равно не можем рассчитывать на них, тем более что мы на самом деле не знаем, каково будет отношение Советов рабочих и солдатских депутатов к новому закону. Советы могут также оказаться против правительства, и в таком случае мы не сможем рассчитывать на наши войска. Если, помимо большевиков, члены Советов рабочих и солдатских депутатов также поднимутся, то нам придется действовать и против них тоже».

Даже из приведенного выше expose[33] слов Савинкова ясно, что он говорил о Советах лишь предположительно, с учетом их отношения к будущему закону, который в то время обсуждался Временным правительством. Однако, понимая, что внутри Временного правительства были представители Центрального исполнительного комитета Советов рабочих и солдатских депутатов, можно увидеть, что даже такая гипотетическая вероятность была невозможна, поскольку либо военный закон должен был быть принят в форме, приемлемой для всей коалиции и, следовательно, для Советов, либо коалиционное правительство прекратило бы существование до принятия закона.

Когда Савинкову довелось узнать об этих показаниях, которые были составлены post factum и в его отсутствие, он сделал следующие заметки на тексте оных: «Я никогда не употреблял таких слов, как „требования генерала Корнилова“; никогда мне не приходило в голову, что Советы рабочих и солдатских депутатов наверняка будут выступать против Временного правительства, если возникнут беспорядки. Я настаивал на аргументах, что 3-й кавалерийский корпус, который я просил у главнокомандующего по просьбе премьера, должен быть передан в распоряжение Временного правительства, чтобы защищать правительство от любых враждебных действий, не важно, с какой стороны. Если бы в период восстания большевиков Советы рабочих и солдатских депутатов оказались бы большевистскими, тогда 3-й кавалерийский корпус использовали бы также и против Советов».]

Керенский. Вы поймете по составу правительства, что не могли проходить какие-либо переговоры ни о Центральном исполнительном комитете Советов рабочих и солдатских депутатов, ни о самих Советах как таковых. Я даже не собирался вводить закон о введении военного положения в таких формах, которые могли быть одиозными для общественного мнения в целом. И наконец, если бы какие-либо переговоры о большевиках на самом деле происходили (как вы знаете, циркулировали слухи о возможности повторения событий 3–5 июля), то предполагалось бы, что большевики стояли бы на одной стороне, в то время как вся страна стояла бы на другой (против них).

Параграф 31

Колоколов. Позвольте мне задать вопрос. Вы говорили, господин Керенский, что нет никаких свидетельств такого характера, которые могли бы установить с полнейшей точностью существование заговора; и все же, есть ли у вас какие-нибудь основания, проверка которых могла быть необходимой для следственной комиссии?