Прелюдия к убийству. Смерть в баре

Субъекта, скрывавшегося за высокой спинкой старинного стула, по-прежнему не было видно, тем не менее Уочмену удалось разглядеть его руку, когда этот человек потянулся за поставленной перед ним кружкой. Так что мозоли, неровно подстриженные ногти и грубые, с утолщенными фалангами пальцы Уочмен узнал сразу. В этой связи он поднялся с места, потянулся и, подмигнув Пэришу, прошел к стулу с высокой спинкой.

Так как лампочка светила прямо в лицо незнакомца, Уочмен первым делом обратил внимание на его темный загар, но секундой позже пришел к выводу, что загорел тот недавно. Кроме того, он отметил его светлую неаккуратную, будто разлохмаченную ветром прическу, поблескивавший в свете бра широкий шишковатый лоб и почти бесцветные прозрачные ресницы, за которыми скрывались такие же почти бесцветные прозрачные глаза, выражение которых Уочмен не сумел разобрать. От крыльев носа к уголкам рта уходили две резкие, похожие на глубокие морщины складки, от чего края губ загибались вниз – это придавало физиономии гостя несколько недовольное и даже чуточку брезгливое выражение. Не поднимая головы, незнакомец посмотрел на Уочмена, и в этот миг на его губах промелькнуло нечто похожее на улыбку. В следующую секунду он поднялся с места, как бы решив выйти из комнаты, но Уочмен не мог позволить этому человеку так легко исчезнуть.

– Разрешите представиться, – начал он, преграждая тому дорогу.

На этот раз незнакомец улыбнулся во весь рот, во второй раз за этот день продемонстрировав Уочмену свои выпуклые белоснежные зубы.

«Точно фальшивые», – подумал Люк и добавил:

– Если помните, мы уже встречались сегодня, но так и не познакомились. Меня зовут Люк Уочмен.

– Я так и понял, поскольку невольно подслушал ваш разговор с приятелем, – ответил незнакомец и после короткой паузы произнес: – Моя фамилия Ледж.

– Боюсь, я мог показаться вам невежливым, – сказал Уочмен. – Поэтому еще раз прошу извинить меня за сделанное вам замечание относительно слишком быстрой езды. С другой стороны, водители довольно часто ведут себя не лучшим образом, когда попадают в дорожное происшествие, не так ли?

– Вы уже извинились, помните? – произнес Ледж. – Так что я нисколько на вас не в обиде. Кроме того, тот ничтожный инцидент на дороге, право же, не стоит такого количества извинений. – Он говорил, едва шевеля губами, поскольку его зубы, казалось, распирали ему рот и доставляли немалые неудобства. Он бросил на Уочмена взгляд, дающий понять, что разговор окончен, взял со столика какой-то журнал и начал его листать, склонив голову и уткнувшись лицом в страницы.

Уочмен снова почувствовал раздражение. Определенно этот мистер Ледж отвечал не так, как положено воспитанному человеку, и складывалось впечатление, что тот просто хотел побыстрее от него отделаться, и это не лучшим образом сказывалось на его, Люка, самолюбии. Присев на край стола, он вытащил из кармана портсигар и во второй раз за день предложил Леджу сигарету.

– Спасибо, но я курю трубку.

– Представить себе не мог, что встречу вас здесь, – проговорил Уочмен, отметив, что его голос прозвучал неестественно тепло и сердечно. – Хотя вы и сказали мне, что направляетесь в Оттеркомби. «Плюмаж» – неплохое заведение, не так ли?

– Да, – торопливо ответил Ледж. – Очень хорошее.

– Собираетесь пробыть в этих краях какое-то время?

– Я здесь живу, – коротко сообщил Ледж.

С этими словами он вынул из кармана трубку и принялся набивать ее. Он делал это неуклюже, но с удивительной, казавшейся странной сосредоточенностью. Сидевший на краю стола Уочмен неожиданно почувствовал, что в данном положении и ситуации выглядит смешным. О том же самом, похоже, свидетельствовала улыбка, проступившая на губах Пэриша, который определенно прислушивался к его разговору с Леджем, и Люк задался вопросом, не слышал ли их и Кьюбитт.

«Ну нет, – подумал Уочмен, – я не позволю этому невеже выставить себя на всеобщее осмеяние. Более того, я сделаю так, что этот тип проникнется ко мне дружественными чувствами». Но как бы он себя в этом ни убеждал, подходящие слова не находились, а мистер Ледж продолжал читать журнал, не обращая на Люка ни малейшего внимания.

Между тем из «народного» бара донеслись звуки аплодисментов, после чего кто-то вскричал:

– Еще два раза по семнадцать очков, и мы побьем пекарей!