Преломление. Витражи нашей памяти

«Элитный банный комплекс «Тазик-клуб» предлагает на ваш выбор четыре крыла, четыре зала. Все роскошно оформлены, полностью оборудованы для правильного отдыха. И совершенно изолированы друг от друга. Над их обустройством работали настоящие мастера своего дела, которым была поставлена задача — сделать это место незабываемым, неповторимым, единственным. И они справились».

Но всё-таки, к счастью, ещё сохранились кое-где и общественные бани. Правда, они, став приметой ушедшего времени, как-то потускнели. Именно в таких местах и собираются старые опытные парильщики, которым жизнь без пара — это смерть. Да и разве помоешься по-настоящему под каким-нибудь душем — растирание грязи по телу, не более того. Лишь пропарившись целительным жаром из банной каменки и исхлестав себя берёзовым, а то и дубовым веником, можно почувствовать, как открываются все поры организма. И только потом можно приступать к омовению. В конце которого, опрокинув на себя тазик с горячей, а следом и холодной водой, приобретаешь все признаки новорождённого: лёгкость, воздушность, безмыслие, расслабленность, безразличие по отношению к каким-либо философским системам и политическим догмам.

Так делалось испокон веков. И даже в Средневековье, когда города Европы тонули в нечистотах, а немытые тела европейцев источали запахи пота, задабриваемые знатью французскими духами, в России вместо этих ухищрений предпочитали баню. Что может быть лучше всяких духов, ежели не запах чистого пропаренного тела? А без русской бани, надо заметить, русский человек лишь наполовину русский.

Вспоминаются бани в Фонарном переулке, доставшиеся в наследие от прежних времён. Вот что писал журнал «Всемирная иллюстрация» в 1871 году в связи с открытием этих бань: «В истекшем мае Петербург был порадован и изумлён неожиданною вестью о том, что появились в нём новые бани на углу Фонарного переулка и Мойки. Повалил народ в Воронинские, изумился, да и было от чего».

Название бани получили по фамилии владельца доходного дома, в котором они были организованы, — Михаила Степановича Воронина. Будучи видным учёным, основоположником отечественной микологии и фитопатологии, он принимал активное участие в проекте. В то время крупнейшим в Петербурге строителем общественных бань являлся архитектор Павел Сюзор. Итогом их совместной работы и явились бани, столь поразившие современников.

Перво-наперво посетителей поражала роскошная отделка — мраморные бассейны, фонтаны, обилие скульптуры, изразцовые печи, бронзовые люстры, зеркала. Много зелёных растений. Бани были рассчитаны на посетителей самого разного достатка: здесь были классы за 3, 5, 8 и 15 копеек. Имелись шикарные шестирублёвые номера из пяти комнат. Такие номера посещали сами великие князья. В те времена за 3 копейки можно было купить килограмм поваренной соли или батон ржаного хлеба, а в 5–6 рублей обходились 3 кг чёрной паюсной икры первого сорта или пара яловых сапог. Так что можно было выбирать: или за раз съесть три кило чёрной икры, или с шиком попариться и помыться.

В бане предлагались как платные услуги, например парильщика или прачечной, так и бесплатные. Например, всем желающим расчёски выдавали за просто так.

Но главной особенностью этих бань были необыкновенные материалы с их замечательными свойствами. Так, из портландского цемента, который от сырости становился только твёрже, были выложены своды, полки в парилках были из липы, которая не обременяла обоняние тяжёлым запахом дерева. А чтобы стены бани не впитывали влагу, использовался особого качества кирпич. Полы в мыльных помещениях были выложены специальным асфальтом, не позволяющим поскользнуться. Вода поступала из собственной артезианской скважины и была чистейшей. Для топки котлов использовали бездымный кардиффский уголь.

Говорили, что эту баню в Фонарном посещал Григорий Распутин. Прямых сведений об этом не сохранилось. Но, зная этого самозваного старца как любителя бани, можно предположить, что Григорий Ефимович пользовался Воронцовскими банями, как ближайшими к месту его проживания в Петербурге. Даже пешком недалече — по Гороховой до Мойки, а там рукой подать до Фонарного.

Ленин в эту баню не ходил. Далековато. И он пользовался Ямскими банями, куда в разное время хаживали и Достоевский, и Мусоргский, и Блок, и Николай Гумилёв. А вот Шаляпин предпочитал Пушкарские бани, впоследствии в народе прозванные Шаляпинскими. Но, честно говоря, если Шаляпина ещё можно представить себе с шайкой и веником, то Ильич уж никак не вписывается в подобный образ. Возможно даже, именно в парилке Ямских бань, когда от несносного жара начинают плавиться мозги, у него и возникла мысль о мировой революции.