Премьера

А ей трудно было уйти от манеры Фирсовой, она считала, что Клава нашла единственное решение образа, единственную интонацию, пластику. Заворонский все дальше уводил ее от этой манеры, настаивая на ином решении, но так и не убедил ее в том, что оно лучшее. И Антонина Владимировна еще никогда так не волновалась, как в этот раз, никогда так не боялась, даже впервые выходя на сцену.

Это была не премьера, а просто очередной спектакль всего с одним вводом, но в зрительном зале было немало завзятых театралов, наверняка видевших спектакль с Фирсовой и специально пришедших «на Грибанову». Их-то она и боялась больше всего. Но и они, и партнеры, и все руководство театра приняли ее хорошо, не было недостатка ни в аплодисментах, ни в цветах, ни в комплиментах. Даже скупой на похвалу Заворонский искренне торжествовал:

— Успех, безусловный успех! Поздравляю! А вы еще сомневались.

— А я и сейчас сомневаюсь. Не все у меня получилось так, как хотелось.

— Господи, да это же первый спектакль! Вы же знаете, что он должен обкататься и обкатается!

Она знала, что спектакли обкатываются иногда долго, до десятка раз, пока все станет на свои места, притрется. Собственно, поэтому она и не пригласила Половникова. И не ожидала, что так быстро появится рецензия на спектакль, ибо искушенные театральные критики никогда не пишут рецензий сразу после премьеры, а тоже ждут, пока спектакль обкатается. А тут рецензент поспешил, скорее всего, хотел опередить другие газеты, тема спектакля военная, и «Красной звезде» надо было отозваться на него раньше других. Статья была большая, занимала почти половину четвертой полосы и называлась «Грибанова — «барабанщица».

Выскочив из дому, Александр Васильевич поймал на перекрестке такси и попросил шофера:

— Увидите газетный киоск — остановитесь.

— Вам «Красную звезду»? Так она у меня есть, — шофер достал из кармана в обивке дверцы газету и протянул ее Половникову.

— Как вы догадались?

— Так ведь там сегодня про вашу жену пишут. Хвалят!

Приглядевшись, Александр Васильевич узнал шофера: это он вез их с Антониной Владимировной в театр после той памятной ночи. Половников удивился: он часто пользовался такси, но ни разу ему не доводилось ездить с одним шофером дважды. Однако, взглянув на номер и убедившись, что машина из шестнадцатого парка, удивляться перестал. Этот парк был единственным на весь громадный район Старого и Нового Измайлова, Гольянова, Преображении, Сокольников и Открытого шоссе. Раньше Половников жил в Черемушках, там вокруг было четыре таксомоторных парка, легко можно было вызвать машину из любого.

Шофер был по-прежнему словоохотлив:

— А я «Звездочку» каждый день покупаю. По привычке. Когда служил в армии, мы ее выписывали, а теперь вот тоже читаю. Интересно вспомнить, А вы служили?

— Пришлось

— А в каких войсках?

— В матушке-пехоте.

— Я тоже. И там шоферил. Правда, на бронетранспортере.

Въехали в центр, шофер, сосредоточившись на светофорах и дорожных знаках, наконец примолк, и Александр Васильевич начал читать статью. В ней в основном пересказывалось содержание пьесы, назывались исполнители, а Грибановой отводилось целых два абзаца. Упомянув о том, что после Фирсовой ей трудно было играть, автор признавал, что тем не менее Грибанова с ролью справилась успешно.

«Что же ее обидело в этой статье?» — недоумевал Александр Васильевич и начал было перечитывать статью, но тут машина выскочила на Ленинский проспект, и шофер опять заговорил:

— Мне артистов часто приходится возить. Раньше я думал, что они какие-то особенные люди, а они обыкновенные. Даже бутерброды в машине жуют, им, бедолагам, как и нашему брату шоферне, и поесть-то по-человечески некогда. И одеваются так себе.

— Не на что им хорошо-то одеваться. Вот вы сколько в месяц зарабатываете?

— Когда как. В среднем сотни три заколачиваю.

— Актеры получают в два раза меньше.

— Ишь ты, выходит, столько же, сколько инженеры. А на актера небось еще и долго учиться.

— Главное — талант надо иметь.

— Это конечно, — согласился шофер. — Только выводит, что талант-то не оплачивается, вроде как бы бесплатный. Может, потому, что он и дается-то бесплатно, от родителей.

— Необязательно. Родители могут и тележного скрипа бояться, а сын или дочь рождаются певцами или музыкантами.

— Выходит, откуда же он берется?

— Говорят, от бога.

— А может, от соседа? — усмехнулся шофер. — Говорят, артисты большие спецы по этой части. Оно и понятно. На них бабы липнут, что мухи на мед…

Развить эту тему дальше шоферу не удалось: они уже приехали.

Александр Васильевич, взбежав на четвертый этаж, остановился, чтобы перевести дыхание. «Старею, — с горечью отметил он. — Вот и одышка появилась». Он постоял минуты две, но сердце по-прежнему колотилось гулко и часто, опять томительно и сладко заныло в груди. Он понял, что это вовсе не от одышки, и решительно вдавил пальцем кнопку звонка.