Преображающие мир. Книга вторая. Охотники и ловцы рыб (СИ)

 - Любава, - снова заговорил излишне проницательный князь. - Ты знаешь, что мой отец не был христианином до женитьбы на моей матери, чешской княжне Дубровке? После свадьбы он крестился сам и крестил всю землю. Бывают времена, когда христианство распространяется через браки с христианками. Ничего плохого в этом нет. А лишние колебания - только потеря времени, а иногда и проигрыш сражения. Любой воевода это знает.

 Любава ничего не ответила талантливому полководцу. Хотя и могла сказать, что качество христиан в таких случаях оставляет желать лучшего. Но промолчала. Всеслав крепко прижимал ее к себе, она вдруг почувствовала, как сердце у нее застучало чаще, как стремительно колотится сердце у самого Всеслава.

 - Целоваться будете? - ехидно спросил Болеслав. - Чтобы доказать мне, что уже умеете? Нет?! Тогда идите, раз больше ничего интересного не будет.

 Всеслав не спеша выпустил невесту из своих объятий, медленно поклонился на прощание князю, и они с Любавой вышли из покоев князя.

 Площадка перед лестницей была освещена догорающим факелом, сама лестница представляла собой узкий темный провал. Любава со все еще колотящимся сердцем подошла к уже спустившемуся на пару ступенек Всеславу. Тот уже привычно положил обе ладони ей на талию и переставил девицу на пару ступенек ниже.

 - Вот и стой здесь, - тихо сказал он, спускаясь на несколько ступенек, прежде чем снова ее переместить. Это было, конечно, гораздо удобнее, чем карабкаться самой, путаясь в длинном подоле, но излишне волнующе.

 - Я провожу тебя до твоих покоев. Народ уже изрядно надрался.

 Они без приключений прошли во внутренний дворик замка. Ночь была теплой. Любава остановилась у входа в свои покои.

 - Ты хорошо провожаешь, - еле слышно сказал она. - Можно тебя попросить, проводить меня к Предславе?

 - Давай, подождем, пока возвратятся мои соглядатаи из Касенькиного замка. Если твой Рагнар там, то и ездить никуда не надо. Попросим у князя воинов - и все дела. И не убивайся так. Касенька не из тех, кто будет мучить и пытать человека, чтобы заставить лечь с ней. Это ниже ее достоинства. Вот соблазнить - другое дело. Она убеждена, и справедливо, в собственной неотразимости. Но тут уж дело Рагнара - не поддаться. Успокоил я тебя?

 Взволнованная Любава прижала ладони к своим горящим щекам. Всеслав положил руки поверх ее ладоней, приподнимая ей голову, чтобы заглянуть еще раз в глаза.

 - Потерпи еще немного. Совсем скоро уже все узнаем. Ну беги теперь к себе.

 Она не ответила, приподняла длинный подол и действительно побежала. Нужно было успокоиться в одиночестве. Успокоиться, это, конечно, хорошо, но кое-что в одиночестве было и неприятное. Насколько она понимала, Ростила к ней не придет, потому что у муромки наверняка сейчас Харальд. А тот праздничный наряд, который был на Любаве сейчас надет, мало того, что сильно сковывал движения, так еще и снять его без посторонней помощи было сложно. Рукава и ворот нижнего, обтягивающего фигуру, платья зашивались прямо на человеке. И теперь их надо было аккуратно распороть. Одним словом, Любаве было чем заняться перед сном, чтобы отвлечься от волнующих впечатлений этого вечера.

ГЛАВА ПЯТАЯ

 На следующий день князь Болеслав переехал к Вроцлавскому каштеляну, а народное карнавальное веселье выплеснулось на улочки и площади грода. Вроцлав был мало похож на русские города, представляющие собой как бы большие деревни, улицы которых образовывали заборы, за которыми скрывались большие хозяйства жителей, с баней, амбарами, с овином, со скотным двором. Улицы Вроцлава состояли из многоэтажных домов, первый этаж был, как правило, каменным, верхние - деревянными. И по этим улицам ходили с раннего утра люди в вывороченной наизнанку одежде, в разномастной обуви: на правой ноге - черевичка, на левой - сапожок. Конечно же, никто и не пытался, к примеру, сжигать чучело Масляницы. Все-таки епископ Вроцлавский Отто был суров, а сжигание чучел - это уже откровенное язычество. Но здоровенное чучело под названием Карнавал со страшной рожей было усажено с утра пораньше на центральной площади грода. И множество народа, собравшись на этой площади, смотрели как желающие, дурачась, разыгрывают разные сценки из жизни, чтобы свалить вину за дурное поведение вроцлавцев на чучело, которое вечером, накануне Пепельной Среды, торжественно утопят в Одре. Развеселый народ с хохотом и гулом одобрения приветствовал наиболее известных персонажей городской жизни.