Преображающие встречи с Раманой Махарши

Как и множество других мыслей в моем уме, эта мысль когда-то возникла и исчезла, подобно всполоху молнии в небе.

Потом я услышал от преданных, что они обрели вновь Себя, прибегнув к поддержке Милости пребывающего в Тируваннамалае – кто есть воплощение истинной джняны, сияющего как пламя истинного тапаса. Говоря о величии Его Милости, они растворялись в радости. Услышав их, я утонул в восхищении и нескончаемой радости…

Тогда Он, сострадательный, наделенный джняной, решил в своем сердце быть моим Господом и Учителем.

Я испытывал жажду, страстное стремление погрузиться [в Атман], томимый мыслью о божественных стопах, несущих изобилие Милости. Как страдающий от жажды, набредший в своих скитаниях на целую Гангу прохладной воды, так и я в счастливый, благословенный день пришел [к Рамане Махарши] с одиннадцатью стихами, что начинались с «Оставляя гору Кайласу…» и нашел в нем превосходного мудреца, джняна-гуру, океан мауны, одаряющий джняной.

Подобно тому, как воск тает от огня, при виде стоп Его ум мой растворился, утратив свою форму. Подобно теленку, нашедшему свою мать, сердце мое растаяло и возрадовалось у стоп Его. Волосы на моем теле вздыбились. Преданность поднялась во мне, как океан при виде полной луны. Милостью читшакти (сила, присущая сознанию) душа моя была в экстазе.

Сбиваясь, дрожащим голосом прочел я одиннадцать стихов и положил их к Его стопам. В тот самый момент Он милостиво взглянул на меня своими лотосными очами. С того дня все славословия, сходящие с моего беспристрастного языка, обращены только к Нему.

То, как Он даровал Милость свою, став моим Господом и Учителем, абсолютно убедило меня, что Он – сам Шива. Как мой новый «хозяин» Он сделал мое «я» и «мое» Своим собственным.

Даже если я погрязну в трясине [этого мира], мне не забыть могущественное величие щедрого дарителя Милости» ^[33].

В сентябре 1923 года Бхагаван все еще жил в маленькой тростниковой хижине, которую построили над самадхи его матери. Муруганар не знал, как следует подойти к Бхагавану, и потому некоторое время оставался снаружи. Бхагаван решил эту проблему, выйдя из хижины сам и сказав: «Энна?» [«Что?»]. Это общепринятый в Тамилнаду способ обращения к новому посетителю.

В ответ Муруганар начал петь стихи, сочиненные в храме, но эмоции взяли верх над ним. Его глаза наполнились слезами, и он не мог продолжать.

«Вы не можете читать? – спросил Бхагаван. – Дайте мне. Я сам прочитаю».

И Бхагаван прочел поэму вслух. До этого времени Муруганар очень скрупулезно относился к тому, чтобы наделять свои сочинения определенной рагой или мелодией, поскольку по традиции определенные размеры или темы должны исполняться особым образом. После этой первой встречи с Бхагаваном он больше никогда не пел свои поэмы ^[34].

Хотя он явно прибыл, будучи уже в состоянии глубокой преданности, первый визит не прошел гладко. Б.В. Нарасимха Свами беседовал с ним, изучая его биографию «Самореализация». Вот что Муругунар рассказал ему в феврале 1930 года.