Преображения Мандельштама

Где ночь бросает якоря
В глухих созвездьях Зодиака,
Сухие листья октября,
Глухие вскормленники мрака,

Куда летите вы? Зачем

От древа жизни вы отпали?
Вам чужд и странен Вифлеем,
И яслей вы не увидали.

Для вас потомства нет – увы,

Бесполая владеет вами злоба,
Бездетными сойдете вы
В свои повапленные гробы.

И на пороге тишины,

Среди беспамятства природы,
Не вам, не вам обречены,
А звездам вечные народы.

Авторитетный исследователь творчества поэта А. Г. Мец, составитель полного собрания сочинений, датирует стихотворение 1920 годом. А.А. Морозов датирует его 1917 годом, и в этом случае все версии связанные с Гражданской войной вообще отпадают. На мой взгляд, они отпадают и в случае датировки Меца (1920 г.), поскольку речь в тексте совсем о другом. Попробуем разобраться.

Итак, о ком же речь в этом стихотворении, кого поэт называет «сухими листьями октября», летящими незнамо куда? Надежда Яковлевна Мандельштам и ряд других исследователей творчества поэта считают, что это большевики. В том смысле, что именно они «отпали», оторвались от «древа жизни» и вообще были истинные оторвы. Ну и «октябрь», конечно. Не случайно, де, упомянут…

Л. Видгоф не согласен с такой трактовкой и справедливо подмечает, цитируя Е.А. Тоддеса, что упрек в неприятии христианства (Вам чужд и странен Вифлеем) в адрес большевиков звучит нелепо: «подобный упрек по адресу заведомых атеистов был бы бессодержателен». Добавлю от себя, что и полные отвращения и даже ненависти строки Для вас потомства нет – увы,// Бесполая владеет вами злоба,// Бездетными сойдете вы//В свои повапленные гробы плохо подходят к большевикам. Почему их злоба (очевидно, на помещиков и капиталистов) бесполая? «Бездетная» – это, допустим, не имеющая последователей (поэт пророчит), но бездетная не значит бесполая. И что значит тогда «не вам, не вам обречены, а звездам вечные народы»? «Звезды» в этом случае оказываются некой альтернативой большевикам, что явно нелепо. И вообще, такая резкая, даже «физиологически» отталкивающая характеристика большевиков не согласуется с контекстом политического мировоззрения Мандельштама, тем более в 20‐ом году. И до революции и в ее эпоху Мандельштам был убежденным социалистом‐революционером, о чем он неоднократно заявлял. Как пишет Л. Городецкий, «Мандельштам в 1907 году вступает в партию эсеров и даже мечтает (и пытается) вступить в Боевую Организацию». Да, он не во всем одобрял политику большевиков, многое пугало его, но не было идейного неприятия революционных событий. В 18‐ом году он работает в советских учреждениях, выступает как деятель советской культуры на Украине в 19 году, а в 20‐ом, в Крыму, арестован белогвардейской контрразведкой и совсем не случайно (И. Одоевцева и Н. Мандельштам вспоминают в мемуарах о его контактах в Крыму с левыми эсерами и большевиками). И уж никак он не мог считать, что революционные социалистические идеи бесплодны и не дадут потомства.

Также трудно считать большевиков, материалистов и социальных преобразователей, в массе своей вышедших именно из гущи жизни, «отпавшими» от нее.

В итоге, на мой взгляд, и на взгляд многих исследователей творчества Мандельштама, в их числе и Л. Видгофа, трактовка стихотворения, как обращенного к большевикам не выдерживает критики.