Преодоление

Понятно было, что положение моего заместителя могло вызвать зависть, а то и разброд между старыми товарищами. Но я уже, кажется, понял причину, по которой Тимофей мог меня особенно невзлюбить. А именно: переход в мою семью сразу обоих двойняшек, к которым он сам питал особые чувства и которых давно добивался. Приход в наш коллектив огромного количества женщин, две из которых стали жить с Тимофеем, немного сбросил ему пар с мозгов, но всё равно сокровенные желания никуда не делись. А вчера вечером и последние надежды рассыпались прахом. Пока я с тремя девушками предавался у нас в спальне телесным удовольствиям, кто-то не спал и подпитывал у себя в душе злобу и раздражение.

И как на это реагировать? Только пожал плечами:

– Ладно, чего уж там… Думаю, не стоит форсировать разбирательства и нагнетать напряжение. Ещё раз напомню: через пять дней все наши волнения рассосутся и гроша ломаного стоить не будут.

Степан согласно кивнул и, разведя ладони, показал, что у него больше новостей нет. Он уже начал вставать, как Франя заговорила о своих проблемах:

– Слушай, Миха, может, выпустим уже этих мохасиков твоих? Мало того, что они лагуны самые здоровенные занимают, да постоянно их подкармливать требуется, так они, почитай, уже всё пространство в лагунах и заполнили землёй какой-то или навозом. Почитай, только дырка пустого пространства и осталась, в которой они сидят. Ну и страшно мне: крышку палкой открываю, мясо издали бросаю! – она сама хихикнула от получившейся рифмы. – Жить-то мне ещё не надоело. А другие никто и на метр к этим гусеницам не приближаются.

Я озадаченно почесал затылок. Из-за последних событий совсем из головы вылетели заботы о почти прирученных живых генераторах молний. Ведь я их оставил, причём самые лучшие и уже почти послушные экземпляры для опытов с подачей тока на медальон. Но раньше я опасался, что сила молнии попросту разрушит структуру неизвестного соединения, так похожего на серебро, и отложил опыты. Сейчас у меня уже целых два украшения с интригующими символами, так почему бы и не рискнуть одним из них? Причём сделать это можно немедленно. Энергии во мне ещё много оставалось нерастраченной, как и желания потрудиться на благо общества и… Ладно, пусть только будет общества и личной выгоды. А семья подождёт.

Вот я и встал, сразу предупреждая Степана:

– Пойдёшь со мной. Вдруг что помочь придётся… подержать там что…

И по лицу заместителя отчётливо прочитал, что он уже жалеет, что не убрался от меня как можно дальше. Слишком он хорошо помнил меня обожжённого, в дырявой одежде и с красными пятнами по всему телу, следами ретивого приручения и исследования мохасиков.

Лагуны мы выволокли из маленькой, отведённой только для этого дела кладовки. У всех трёх на крышках стояли камни, хотя я подозревал, что при желании санитары Дна могли бы и такой вес приподнять в случае голода или иных экстренных обстоятельств.

Вскрыл один лагун, присмотрелся. Мохасик вроде как дремал, а может, и крепко спал в образовавшейся норке, наружу торчала только головная его часть с устрашающими жвалами, глазки – закрыты. Присмотрелся глубже: все жизненные процессы практически приостановлены, разве что текут вяло-вяло. Ну да, так по расчётам и должно быть, падали-то вокруг нет.

Подкинул кусочек мяса, существо проснулось за минуту, а на второй уже наворачивало паёк своими жвалами. Так как даже самой сильной молнии я не опасался, то решился поднести вначале руку, а потом и коснуться ярко-розового меха. Голубые искорки при этом так и заискрились вокруг пальцев, но парализующей молнии так и не сорвалось в мою сторону.

– Ух, ты! – не удержался замерший рядом Степан. – Неужели узнал? – так как я продолжал осторожно водить над тельцем уже двумя руками, пытаясь понять: вбираю я энергию или, наоборот, отдаю, ответила стоящая в паре метров Франя:

– Сразу видно, что Миха с такой напастью играючи справляется. Вишь, как его искорками мохасик ласкает! Ещё бы наш командир научился, да нас научил монстров приручать, дабы те сами нам груаны приносили…

– Как же, – ворчал охотник, – таких тварей не приручишь! И уж на что Миха кудесник, а и у него предел умений имеется.

Тоже мне, зам! В собственного отца-командира не верит! Но обижаться, как и отвечать на такие размышления, я не собирался. Сидя рядом с лагуном на табурете, достал из-под одежды медальон да, так и не снимая цепочки с шеи, принялся тыкать его в искрящийся мех. Причём пробовал то одной рукой держаться, то другой, то вообще на меху оставлять, не прикасаясь пальцами. И что заметил: если держу знак двумя ладонями, касаясь кругляка чуть ли не десятью пальцами, то искорки начинают втягиваться в медальон.

«О! Это уже прогресс! – обрадовался мысленно, продолжая крутить украшение на все стороны. – Но чего же внутренняя структура не насыщается? Мало ей, что ли?»