Преодоление

До того, как я стал священником, и продолжил служить в храме, в котором раньше был прихожанином, я почему-то ничего не слышал о Сергее Иосифовиче. И только когда сам стал служить, то, словно, какая-то информационная плотина рухнула, и на меня стали выходить люди, которых я и раньше хорошо знал, но не подозревал, что они были знакомы и даже дружили с Сергеем Фуделем.

Помню, наш известный краевед Владимир Алексеевич удивился, что мне неизвестно это имя. – Хотя, знаешь, я сам не так давно узнал о нем. Мне один батюшка о Фуделе первый раз в начале 90-х рассказывал. А через какое-то время уже в журнале «Новый мир» статью его сына, Николая читал. Хотел потом эти журналы приобрести где-нибудь в собственность, но не смог. И представляешь, через несколько лет я в одном из медвежьих углов Владимирской области, где и люди-то почти не живут, во время поисковой экспедиции на старинном камне забытой могилы, заброшенного кладбища, нахожу необходимые мне журналы. И в отличном состоянии. Рядом практически и жилья-то нет, а журналы есть. Просто, мистика какая-то.

Подходит ко мне наша старенькая Марьиванна и просит: – Батюшка, в Радоницу на могилках моих сродников послужим? А потом я тебя еще попрошу у Сергея Иосифовича помолиться. – Марьиванна, расскажи мне об этом Фуделе чего-нибудь, а то все вы о нем вспоминаете, а я ведь его совсем не знаю. – Что, я тебе о нем рассказать могу, что прислуживал он у нас в храме с начала 60-х, дома я у них с Верой Максимовной, женой его, частенько бывала. Чаем любили они меня поить. Человек был такой, что лучше я, поверь мне, на земле не встречала. Чего еще сказать не знаю, неграмотная я, знаю, что они с женой были люди ученые и гонимые. Писал он что-то, а что? Не отвечу тебе, дорогой. Ты Зинаиду нашу расспроси, вот она-то их семью хорошо знала.

Зинаида Андреевна вошла в семью Фуделей еще в самом начале 50-х. Сергей Иосифович тогда находился в ссылке. Она, в то время молоденькая девочка, работала в Загорском метеобюро, а вернее была на тот момент уже уволена, по причине болезненности. А нет денег, прогнали из комнаты, иду, говорит по улице, больная гнойным плевритом, иду, куда глаза глядят, еле ноги волоку. Прохожу мимо одного частного дома, а рядом с ним женщина стоит, посмотрела мне в глаза и почему-то окликнула. Расспросила она меня о себе и взяла в дом. Вот так просто взяла и не дала умереть на улице. Вера Максимовна терла для меня морковку, соки делала, вытащили меня из тяжелейшей болезни и оставили у себя.

Сергея Иосифовича я впервые увидела, когда он уже вернулся из ссылки, Помню его необыкновенную радушность и одновременно затравленный взгляд. Он смотрел как-то из-под лобья, словно постоянно в ожидании удара, на который ответить не сможет, а только что и успеет голову в плечи втянуть. Вместе с этой семьей Зина переезжала из города в город, и, в конце концов, оказалась в нашем городке. Сергея Иосифовича благословил переехать в Покров святитель Афанасий Ковровский. Он в то время доживал свои последние годы в Петушках. Нина Сергеевна, его келейница, я ее еще тоже застал, рассказывала, как Варя, дочь Сергея Иосифовича приезжала к Владыке, а она не хотела девушку пускать в дом. Святитель услышал имя Фуделя и закричал: – Ниночка, скорее пусти девушку в дом, это же дочь Сережи Фуделя.

Вера Максимовна, будущая жена Сергея Иосифовича, выходила за него в ссылке. Была уже невестой, когда узнала, что жениха арестовали и собираются выслать из столицы. Спросила мать: – Что мне делать? А та ответила, что замуж выходят не только на радость, но и чтобы разделить с любимым человеком его страдания. И она решилась. На их венчании пели и служили, ссыльные епископы, митрополит Казанский Кирилл, Фаддей, будущий Тверской и Афанасий Ковровский.

Вся их молодость прошла во встречах и расставаниях. Сергея Иосифовича периодически арестовывали, он отбывал срок, возвращался к семье, у них рождался ребенок, и он снова уходил по этапу. Правда перед войной его выпустили, наверно для того, чтобы пройти ему дорогами войны, вернуться и снова уехать в ссылку. Не могли ему простить его происхождение, друзей отца, протоиерея Иосифа Фуделя. Да много еще чего не могли, да хотя бы ту же его открытую проповедь Православия. Такое тогда не прощалось.

Его сын, Николай воевал, потом выучился на литератора и даже писал книги. Понятно, что карьера сына врага народа не складывалась, и отец постоянно чувствовал себя виновным в неудачах сына. Еще бы, сын учится в институте, а отец отбывает очередной срок.