Препятствие для Богини

К моему огромному удовлетворению, Джеймс вздрогнул. — Верь во что хочешь, но твоя сделка с Генри очень красноречива. Шесть месяцев в году, не больше. Ты можешь делать, что захочешь, и он не имеет права возражать.

— Это не дает мне права, черт возьми, разбивать ему сердце! — Я зашагала к нашему лагерю. — Ты тоже не можешь заставлять меня. Просто не могу поверить, Джеймс… Играть со мной — очень жестоко с твоей стороны.

— Я не играл с тобой. — Он нагнал меня, но я отказывалась смотреть на него. — Я делаю это не ради удовольствия, Кейт. Именно ты пригласила меня поехать в Грецию, и я согласился, потому что мне нравится проводить с тобой время. И потому, что я хотел дать тебе увидеть, что ты упускаешь. Не ругай меня за мое поведение. Как бы сильно я ни хотел поцеловать тебя, я ни разу этого не сделал.

— Не говорит так! — Я развернулась, и чуть не врезалась в него. — Я не Персефона. Я не собираюсь изменять Генри, будь то зима или лето. И мне плевать, сколько времени пройдет. Мое решение не изменится.

— А что если лучше не станет? — возразил он. — Что если Генри никогда не полюбит тебя так, как ты того заслуживаешь? Я не хочу, чтобы ты повторяла ошибки Персефоны. Ты не должна проходить через эту боль… и Генри не должен. Он имеет право делать, что хочет. Нет ничего постыдного в том, что ваш брак не сложился…

— То, что у нас есть некоторые проблем, не означает, что он не сложился.

Джеймс вздохнул. — Я хочу лишь сказать, что у тебя есть выбор, Кейт. Пойми это, пожалуйста, и не бегай за Генри в попытках изменить его.

— Я не пытаюсь изменить его, — прорычала я. — Я с ним только потому что люблю его.

— Тогда тебя не затруднит пообещать мне одну вещь, — сказал Джеймс. Если он и вправду думает, что я что-либо стану обещать, то он сумасшедший. — Подумай о том, чтобы прожить свою жизнь не так, как хочет совет или Генри, а так, как хочешь ты. У тебя есть время подумать об этом. Представь, что будет, если Генри не полюбит тебя так же, как ты его. Представь каково это возвращаться домой и ложиться в холодную постель с мужем, который предпочел бы делать что-то другое, вместо того, чтобы проводить это время с тобой. Хочешь ты того или нет, но если ты останешься с ним, то вероятность такого исхода существует. — Он сделал паузу. — Взамен, я перестану изводить тебя.

Я открыло было рот, чтобы сказать ему, чтобы шел куда подальше, но ничего не вышло. На глаза навернулись слезы, и я, не думая, выпалила то, что спутанным комком вертелось в голове: — Ты вправду в это веришь? Думаешь, что он не любит меня?

Джеймс поджал губы и протянул руку, чтобы коснуться меня, но я отстранилась. — Он любит тебя, но да, есть вероятность того, что он не станет тем, кем ты хочешь. Есть риск, что на этот раз ты займешь место Генри, а он — Персефоны.

Я бесконечно буду тянуться к тому, кто меня не хочет. Я хотела огрызнуться и сказать Джеймсу, что он ошибался. Что у меня есть доказательство его неправоты — цветы, которые я хранила в кармане, — но не могла. Генри может хоть сотни раз заполнить весь Подземный мир этими подарками, но они никогда не заменят его прикосновения. Ощущения, как тебя обнимают любимые руки, подобно тому, как Адонис обнимал Персефону.

— Всё, чего я прошу — подумать, хочешь ли ты этого, — тихо сказал Джеймс. — Если ты решишь, что нет, то никто не принудит тебя. Я также не прошу, чтобы ты провела свою жизнь именно со мной. Я просто хочу, чтобы ты связала себя с тем человеком, который будет ценить тебя так, как ты того заслуживаешь. Именно ты контролируешь свою судьбу, Кейт, а не мы. И не Генри.

Я прижала охапку веток к груди, и, проглотив ком в горле, сказала: — Хорошо. Я подумаю. Но прекрати уже говорить мне об этом, ладно? Пожалуйста. Особенно когда Генри нет рядом и он не может тебе возразить.

Джеймс согласно кивнул, и я успокоилась. Вздохнув, я взяла себя в руки и расправила плечи. Генри сможет доказать Джеймсу, что тот не прав, и когда он сделает это, то все аргументы Джеймса станут бессмысленными. И всё снова станет на свои места.

— Ты хотя бы объяснил Генри, что между нами ничего не было? — спросила я, довольная тем, что голос вернулся в норму. Поплачу в другой раз.

Его молчание было красноречивее слов. Зарычав, я пулей бросилась к нашему лагерю, не обращая внимания на череду извинений, доносившихся следом.

Я буду верна Генри до тех пор, пока он желает видеть меня рядом. Если нет, если наша совместная жизнь была для него лишь сковывающей цепью, то лучшее, что я могла сделать, — освободить его. С другой стороны, для меня тяжелым бременем оставались надежды матери; любить одного человека тысячи лет — это сложно. Вполне возможно, что Генри сдерживали те же сомнения. И если он и вправду верил, что между мной и Джеймсом что-то произошло, то это первое, что я должна исправить, как только появится шанс.

И все же, я любила своего мужа. Возможно однажды он поймет это.