Преподаватель симметрии

– Да нет. Даже когда я выбираюсь в цивилизацию, пополнить запасы, уже через день хочу обратно. Да и сестра без меня долго не может…

– И далеко у вас цивилизация?

– Не иронизируйте так уж, Рис! Вы оттуда сюда и приплыли, из Таунуса.

Урбино усмехнулся, припомнив Таунус: шоп, паб, полиция и почта в единственном доме. Плюс причал.

– Рис… это так написала про меня баронесса?

– А что, это не вы?

– Нет, я это я. Только Рис – это мой псевдоним, а я Урбино.

– Интересно… – Лицо хозяйки стало таинственно-романтичным. – Тогда и вы зовите меня Лили.

– А собаку?

– Собаку… не надо сбивать ее с толку. Так и зовите – Марлен.

Внизу опять загрохотало и зарычало. Даже будто лязг цепи.

– Остров – не остров. Что, и сестра не сестра? Прямо медведь какой-то.

– Вы почти угадали! – от души рассмеялась Лили. – У нее сейчас как раз весеннее обострение. Но вы не бойтесь, она не опасна. Через неделю станет тихоней, на все лето. Да она уже утихает… все время проводит за своим радиопередатчиком.

– Она что у вас, еще и радиолюбительница?

– В чем ей не откажешь, это в разнообразии увлечений. Это же она связывала меня с баронессой по поводу вашего прибытия.

– Значит, радио… И что, никого здесь у вас никогда не бывает?

– Бывает. Только долго не выдерживают. Скучно им здесь.

– А мне уже кажется, что я никуда отсюда не уеду…

– Был один такой. Только это совсем плохо кончилось.

– Что случилось?

– Марлен в него влюбилась.

– Что тут страшного? Съела она его, что ли?

– Вот именно.

– А кости?

– Отдала собаке.

– Зверь!!

– Это вы о Марлен?

– Да нет, собака у вас внушительная… Как ее зовут?

– Марлен и зовут.

– Одним именем?? Как же они понимают, кто кто?

– Собака понимает не слова, а интонации. Назови ее «собака», «сучка», «Марлен» – ей все едино, всегда отличит себя от человека.

– Странно, однако… И она не обижается?

– Что я человечьим именем ее зову?

– Да нет же! Что вы сестру – собачьим?

– А что ей обижаться, собака она и есть.

– ???

– Редкая сука!

– Она же ваша сестра!

– Ну и что? Рис… то есть Урбино, у вас есть брат?

– Есть, – и секунды не подумав, зачем-то соврал Урбино.

– Ну, и как вы с ним?

– Как Рис с Урбино, – рассмеялся он.

– То есть?

– Он утонул.

– Как?!

– Да так.

Господи! зачем он все это плел? Ему было весело.

– Sorry. Моя сестра не утонула.

– За что вы ее так?..

– Не утонула, но утопила.

– Кого??

– Ну это так, образно. Хотя шрам у него остался. Да вы видели этого человека!

– Неужто Хаппенен? – Урбино вспомнил его шрам. Другого варианта не было.

Лили с озабоченным видом вертела в руках чашку.

– Хотите, погадаю?

– На кофейной гуще?

– И не надо иронизировать. Прошлое хорошо получается…

– Ну давайте. Хочу!

– …Я вижу далекую страну… Видите, воздух дрожит от зноя?.. Животное, вроде как двугорбое… Вы никогда не были в Аравии? Вы не знаете арабский? Я тоже не очень. Но именно там я научилась гадать на чашках. У этих, как их? олигофренов… олигархов… нет-нет, конечно, не дармоедов, не мародеров… не драмоделов… такие совсем бедные, почти первобытные… но очень милые люди… и не у дромадеров – это как раз их верблюды… и не друиды точно, там вообще нет деревьев, там Сахара… Как же их? Дредноуты? Вы говорите, это военный корабль? Нет, нет и нет! Оно мне еще недавно в кроссворде попалось… Ну же! Вот забывательное слово! Я неправильно сказала? Забывчивое?

– Вы замечательно сказали! Лучше не скажешь. Это уже поэзия.

Он знал это слово. На букву «Т». Но что-то (или кто-то?) помешало ему произнести его вслух. Он уже бывал в Сахаре. Действительно, очень милые люди… Дика, по доброте, хотела что-то у них купить, так они ее всем табором отговаривали: не берите, не берите! вот это, смотрите, куда красивее и дешевле! – подсовывая вообще уже черт-те что. Урбино прогнал воспоминание, и, что удивительно, слово это начисто стерлось и из его памяти, как только он решил не называть его Лили. «Трилобиты?» – нет, это окаменелости такие древние… Слово! – только что было и нет. Такого с ним еще не бывало, чтобы слово так испарилось. Как капля воды в Сахаре.

– Значит, вы не считаете меня такой уж дурой? Просто я не очень образованна, давно ни с кем не болтала… вы уж простите, если что не так скажу…

– Что вы, что вы! Вы так замечательно чувствуете слово!

– Приятно слышать от поэта. Впрочем, это к Марлен… Она тоже стишки пописывает… Вот взгляните.

– И Ангел поскользнулся на крыле… – бормотал Урбино. – Послушайте, это же совсем неплохо!

– Что эта дьяволица может понимать в ангелах?

– Ветка качается в центре покоя… Если б я знала, что это такое![33] А это вообще замечательно!

– Обязательно передам ей ваше благосклонное мнение. – Лили поджала губы.

– У меня тоже что-то подобное было, – увлеченно продолжал Урбино. – Не помню… Что-то про то, как в безветренную погоду засыпают деревья на закате. Они всеми веточками пошевелятся, прежде чем замереть. Это их собственные, не вынужденные внешними воздействиями движения! Особенно меня потрясли подсолнуховые поля…

– Это как у Ван Гога, что ли?