Преподобный Амвросий Оптинский

Спать ложился батюшка всегда одетым, летом в балахон, а зимой в ватный подрясник, опоясанный непременно кожаным поясом. На голове имел всегда шапку монашескую, а в руках четки. Снимал только сапоги, оставаясь в одних чулках. Богу известно, как проводил старец ночные часы. Только по приходе к нему на утреннее правило келейники замечали, что во время ночи он переменил несколько фланелевых рубашек, из чего можно видеть, что непрерывного сна не имел. Тем заканчивались суточные труды старца. На следующий день его опять ожидали те же беспрерывные толки с болезненными прижимками недугованиями и прочее, и прочее.

IX. ВОСКРЕСНЫЕ И ПРАЗДНИЧНЫЕ ДНИ И ОСОБЫЕ СЛУЧАИ

В труде и в изнурении, часто в бдении.

2 Кор. 11, 27

Накануне каждого воскресного и праздничного дня старец отец Амвросий выслушивал у себя в келье бдение. Поначалу, в шестидесятых годах, служил всегда эти бдения преданный духовный сын его, иеросхимонах Гавриил107. Тут же около двери стояли человека два-три певчих. Скитоначальник отец Анатолий, бывший в то время простым монахом, пел басом. Келейники были в качестве чтецов, а писарь отец Климент — канонархом. Со временем обстоятельства изменялись. Так как общее положение в скиту — отправлять церковную службу только дважды в неделю — в субботу и воскресенье и еще в некоторые дни, по какому-либо случаю установленные, то нездоровые и немощные скитяне, вместо того чтобы идти слушать бдение в монастырь, испрашивали у старца благословение быть на его келейном бдении; старец, конечно, благословлял. Умножилось таким образом число молящихся, среди которых были и певцы. Потому, чтобы в келье старца не было тесно и душно, певчим велено было стоять в передней, наконец, и в коридоре, куда во время службы растворялись двери Старцевой кельи. В самой келье старца оставался один служащий иеромонах, да еще, может быть, кто-либо из близких к нему. Впоследствии и в хибарке оставались некоторые, по благословению старца, послушать через дверь его келейное бдение и помолиться.

В летнее время неоднократно приезжал в Оптину пустынь покойный граф Александр Петрович Толстой, бывший обер-прокурор Священного Синода, и всегда любил присутствовать на келейном бдении у старца. Бывали и другие, подобные графу, богомольцы. Сам же старец и среди бдений никогда почти не оставался без обычного своего дела. Во время чтения паремий, кафизм и канона он или кого-либо исповедовал в келье отца Иосифа, или принимал посетителей, кого не успел принять днем, или же наконец подкреплялся вечерней трапезой. Всегда только он выслушивал шестопсалмие и величание праздничное с чтением Евангелия, привстав на своей койке, как можно было заметить, с глубоким вниманием. Величание подпевал. Несмотря на старость, у него был светлый и приятный тенорок. Пел он всегда от души и по слову Священного Писания, разумно108. Если же посетителей и исповедников у старца во время его келейного бдения не было, то большую часть службы он слушал, сидя в самоуглублении, а иногда от утомления и лежа. Нередко можно было в это время видеть на лице его слезы. Если старец со своими делами не успел управиться, а бдение до шестопсалмия уже отслужили, в таком случае служба на несколько минут прерывалась и старца дожидались. По окончании келейного бдения, которое, с промежутками и ожиданием, продолжалось часа три и отходило почти вместе с бдением, отправлявшимся в храме, усталые келейники для усталого старца прочитывали конец вечерних молитв начиная с молитвы «Владыко Человеколюбче» и, получив благословение, отходили на отдых.