Преподобный Максим Исповедник и византийское богословие

Тайна соединения во Христе человеческой немощи и Божественного величия совершенно недомыслима^[460]. Постижима лишь цель ее^[461], именно — наше спасение. Спасение есть соединение с Богом, обожение^[462]: спасается все, что соединяется с Богом^[463]. С этой точки зрения нужно смотреть и на Лицо Искупителя. Наше обожение и спасение может быть совершено только Богом. Его снисшествием к нам, воплощением, и соединением с нами.«Для того Бог стал человеком и Сын Божий — Сыном Человеческим, чтобы нас сделать богами и сынами Божьими»^[464].

С другой стороны, наше спасение возможно только при восприятии Богом полного нашего естества:«что не воспринято, то и не уврачевано»^[465]. Здесь сотериологические мотивы для защищения учения о двух естествах и, как вывода из него, учения о двух волях (естественных свойствах).

Спасение наше совершилось в Лице Самого Господа. Начало ему было положено в самом восприятии Им человеческого естества. Изгоняя из естества греховное рождение, Господь не принял рождения от семени и связанного с ним греха^[466]. Как чистый от греха, Он мог бы быть свободным от тления, этого наказания за грех, как свободен был от него и первозданный Адам, но в целях искупления Господь добровольно^[467] принял наказание за грех — наше тление, — чтобы Своими неправедными страданиями уничтожить наше праведное наказание^[468]. Господь, таким образом, с одной стороны,«обновил»законы естества,«возродил»в Себе естество человеческое^[469], иначе говоря — усвоил безгрешность первозданного Адама, не приняв, однако, его нетления^[470], а с другой — по всему уподобился нам, стал за нас грехом^[471], клятвой^[472], усвоивши тление падшего Адама, без его, однако, греха^[473]. Так уже в воплощении невинный Господь принял весь долг наш^[474], чтобы затем Своей смертию уничтожить осуждение нашего греховного рождения и освободить нас от его владычества через духовное возрождение. Если теперь, после духовного возрождения, мы и подвергаемся страданиям, то не за грех, как виновные и осужденные на смерть, а просто по естественной необходимости, и переносим их как бы из снисхождения к тленности естества и в осуждение греха, пользуясь страданиями как средством очищения от грехов^[475].

Не принявши греха в рождении, Господь и в жизни Своей сохранил навсегда Свое произволение нетленным и непреложным^[476]. Хотя и облекся Он в»страстность» нашего естества, служившую в нас источником развития греха и опорой для воздействий нечистой силы, однако до конца, и как человек, пребыл бесстрастным (в отношении к укоризненным, или неестественным страстям)^[477]. Принявши (в отмену греховного рождения) не для Себя, а ради нас, духовное рождение в крещении и дары Духа^[478], Господь в жизни Своей показал нам образец добродетели и совершенства^[479]. Силой Своего воздержания и терпения Он победил все искушения, вызываемые удовольствием (в пустыне) и страданием (на кресте)^[480], а силой любви низложил все разнообразные искушения к гневу (от фарисеев)^[481]. Так Он совлек с Себя (Кол.2:15) и уничтожил в Своей тленной плоти все козни нечистых сил и отразил все их искушения^[482]. Вместе с тем, Господь, без преуспеяния по существу^[483], показал в плоти Своей всякую добродетель, с которой, впрочем, не сравнится никакая добродетель, ни человеческая, ни ангельская (Покры небеса добродетель Твоя: Авв.3:3), ибо Господь был не просто человек, а Бог^[484]. Явивши людям божественную (духовную) жизнь, Господь открыл им и духовное ведение, и как Сам Он по уму Своему чужд был всякого греховного неведения и имел сокровища премудрости^[485], так к тому возвел и наше тленное естество, сообщивши нам Свое учение^[486]. Своей жизнью и учением Господь показал человеку путь новой жизни, которая, в противоположность жизни по закону греха и плотского самолюбия, избегает удовольствия, и наоборот не чуждается трудов и страданий ради будущего блаженства^[487], — которая вражду вытесняет любовью^[488], а неведение - красотой духовного ведения ^[489]. В этом именно — в добродетели и ведении^[490] - и заключается богоподобие человека^[491], его»благобытие», достижение которого изначала было поставлено конечной целью его произволению^[492].