Преподобный Максим Исповедник и византийское богословие

Задача созерцаний, к какой бы они области ни относились, одна и та же — тщательно искать божественные идеи Логоса, искать везде, где Он в них проявился, т. е. и в природе, и в человеке, и в Писании, и Церкви, ибо все это — и природа, и Писание, и Церковь — представляют собой таинственные воплощения Логоса^[769]. Незримые энергии Его сокрыты в них под покровом символов; но они ощутимы для ума просветленного, собирающего их в созерцаниях^[770]. Созерцания эти суть отражения действительных идей или энергий Логоса и соответственно трем видам духовного умозрения , , ) могут быть трех родов: нравственными, естественными, богословскими^[771]. Собирая и осуществляя их в себе, душа сама становится Логосом в миниатюре, принимает Его в себя со всей совокупностью Его , словом, вполне уподобляется Богу и становится достойной божественного вселения.

Таинственное богословие

Возвышенные состояния просветленного ума ( и молитва) пересылают ум^[772], по отрешении от всего чувственного и мысленного^[773], в сферу таинственного богословия - неизреченного познания Бога в акте непосредственного премысленного единения с Ним^[774]в экстазе^[775]. Такого возвышенного состояния удостаивались святые, как, например, Моисей, вступивший на Синае в таинственный мрак Божества^[776], апостолы, видевшие неизреченный свет на горе Преображения^[777], св. Павел, вознесенный»до третьего небесе»(2Кор.12:2)^[778]. Это — состояние блаженной страсти обожения^[779]. Здесь достигается высшее блаженство, высшая цель жизни. Здесь поэтому оправдание всей аскетики^[780], всего долгого пути к этому блаженному неописуемому состоянию. Оно является предвкушением будущего блаженства и будущего соединения с Богом праведных^[781]. Символически в Церкви ему соответствует причащение Бога в Евхаристии^[782].

Таков путь спасения. Легко видеть, что это — тот же путь, который был пройден Христом Спасителем по человечеству при совершении дела искупления, при объединении всех разделений природы: путь добродетели, равноангельского ведения и соединения с Богом по восхождении ко Отцу^[783]. Господь, совершивши однажды этот путь спасения, продолжает и теперь совершать его в каждом верующем^[784], усвояя в нем Себе все, что Сам усвоил в земной жизни Своей, — все его бедствия, все подвиги, все добродетели, и делая его, таким образом, подражателем Бога (Себя) и богом^[785]. В нем Господь подвизается, в нем страждет и возносится во славе, всегда делая это в том, кто подражает Ему^[786]. Он вселяется в такого человека и в заповедях, которые суть Его энергии^[787], и в созерцаниях^[788], которые составляют отражение Его идей. Так, Он в тех, кто имеет подобное Его бесстрастию»тело Христово»и, исполненный созерцаний, мыслящий подобно Христу,«ум Христов»(1Кор.21:6)9^[789], обитает полнотой Божества^[790]. Вместе с таинственным вселением Господа и вся жизнь Его таинственно повторяется в жизни каждого, идущего по пути спасения. Господь таинственно зачинается в нем в вере^[791], воплощается в добродетелях^[792], распинается в трудах практической философии^[793], восстает в славе духовных созерцаний^[794], в каковой также и преображается в душах верных6^[795], и, наконец, возносится к Богу в мистическом богословии^[796].