Преподобный Максим Исповедник и византийское богословие

Для историко–литературной оценки преп. Максима важно, прежде всего, ознакомление с источниками его, с теми авторами, из которых он дает прямые или (большей частью) глухие цитаты, или к которым весьма близко подходит в своем учении. Сам преп. Максим в общем не любит прибегать к цитатам, в особенности к точным, даже в тех случаях, когда делает большие выдержки из своих авторитетов, например, у Немезия^[835], — но при всем том он дает все же некоторые точки опоры для исследования своих источников. В общем он положительно указывает три вида своих авторитетов — источники библейские, святоотеческие и философские, — когда утверждает, что всякая истина может быть доказываема трояко: или из Писания , или из отеческих творений , или из философских оснований, достигаемых естественными силами человеческого разума ^[836]. Из этих источников в собственном смысле его авторитетами являются лишь первые два. Это видно из его взглядов на их сравнительное значение.

Писание — это море словес Духа^[837], воплощение Логоса; оно — главное мерило истины. Вслед за ним должно быть поставлено богомыслие св. отцов, этих людей, имеющих апостольскую мысль, наученных непосредственно от Логоса и получивших совершенное ведение сущего и мудрое знание промысла^[838], удостоившихся озарений Духа подобно пророкам^[839]. Их писания есть другой авторитет, с которым должно согласоваться всякое бого–словствование^[840]. Гораздо ниже по значению стоят философские соображения и доказательства, но и они не лишены значения вспомогательного источника.

Отношение к эллинской философии

Философию преп. Максим понимал в весьма широком смысле: сюда он относил все, что представляет собой истинную оценку сущего и сообразную с ней деятельность^[841]. Различал он двоякого рода философию: библейскую и эллинскую, причем, конечно, отдавал предпочтение первой. По мнению св. отца, все патриархи, жившие под естественным законом, и вообще все святые были представителями»естественного созерцания», или философского умозрения sui generis^[842]. Все они удостаивались духовных озарений и просвещении, в которых познавали истинно сущее и научались правильному пути жизни^[843], и Логос, таинственно являясь в них, подготовлял в них Свое воплощение^[844]. Отсюда, между прочим, видно, что преп. Максиму не чужда древняя идея о мистическом `'е ^[845], хотя и в приложении главным образом к философии патриархов и в пределах естественного закона. Впрочем, по мнению преп. Максима, естественные озарения возможны были, по силе промыслительного воздействия Духа, и среди варваров и эллинов^[846]. Им тоже можно было»осязать»(Деян.17:27) Бога^[847]. Господь попускал им через свои оракулы предугадывать истину, как и Сам открывал ее иудеям через закон: отсюда пророчества эллинов исполнялись, и суеверия их имели силу^[848]. Философия эллинов, однако, в значительной степени подпала язве греха — чувственному заблуждению. Этот существенный ее недостаток строго учитывается преп. Максимом: он отмечает у эллинских философов греховное неведение высшей идеальной силы^[849], осуждает их материалистические теории и нелепое учение о вечности материи^[850] и считает недостойным названия любомудрых тех из них, которые успокоились на внешнем чувственном созерцании и не сумели и не восхотели познать Бога из Его творений^[851]. Для древних христианских мыслителей, как св. Иустин Философ, Климент Александрийский, из такого рода оценки философии следовал тот вывод, что эллинской философией можно пользоваться только эклектически и с большой осторожностью. Для преп. же Максима, ко времени которого у христиан уже существовала и своя христианская философия, не было нужды и в таком заключении. Отсюда в общем к классической философии он относится отрицательно, придавая значение лишь вообще философствованию, поскольку оно, питаясь соками естественного созерцания, стоит в согласии с положительными основами христианского учения^[852]. Лишь в пособие этому созерцанию он допускал пользование классической философией^[853]. Таким образом, философия вообще для преп. Максима — третьестепенный и по порядку и по значимости источник; философия же эллинов — лишь вспомогательное пособие к естественному (философскому) созерцанию. Каждый из указанных источников и использован преп. Максимом в соответствии с его значением.

Библейская основа мировоззрения