Преподобный Серафим

Преподобный Серафим был избранник Божий, он был подвижник от самых своих юных лет. Его путь лежал через молчание и затвор. Если каждый человек, оглядываясь на прошлое, видит, что ведет его Господь ко спасению, то наипаче явственно это видится на судьбах вот таких избранников Божиих, каким был преподобный Серафим. Путешествие в Киев, беседа со старцем, подвиг паломничества – все это некий путь к тому высшему подвигу затворничества, к которому он смиренно приготовлялся в своих первоначальных трудах, как послушник, как иеродиакон, как иеромонах.

Мы видели уже, что преподобный Серафим удалился в пустыню, отстоящую недалеко от Сарова. Мы знаем, с каким терпением, с каким великим терпением нес все послушания монастырские преподобный Серафим. Мы со скорбью видели и те следы мирской жизни, которые, проникая и в монастырь, делали этот путь послушания и жития в монастыре Саровском скорбным для преподобного Серафима, и как он, наконец, удалился в эту пустыню. Но это было лишь преддверием к подвигу молчальничества. Мы знаем, что был внешний толчок, побудивший уйти преподобного Серафима в пустыню.

Пусть он внутренно созревал для этого постепенно, переходя от силы в силу, но внешним толчком ухода явилась его болезнь. Так был некоторый толчок и для того, чтобы в пустыне предаться подвигу молчальничества, это была смерть настоятеля.

По преклонному возрасту своему старец Исаия сложил с себя обязанности настоятеля, но не мог жить без бесед с преподобным Серафимом, и его из монастыря возили на тележке в пустыню. Смерть старца Исаии была великой скорбью и для преподобного Серафима, он в нем имел того именно собеседника духовного, о котором многократно, по разным поводам, говорил после, советуя своим чадам иметь друзей.

И вот непосредственно в связи с этим событием вступает преподобный Серафим на путь новых великих подвигов.

Вот что говорит преподобный Серафим о молчальничестве:

– Паче всего должно украшать себя молчанием, ибо, говорит святой Амвросий Медиоланский, молчанием многих видел я спасающихся, многоглаголанием же ни единого. И паки некто из старцев говорит: «Молчание есть таинство будущего века, словеса же орудия суть мира сего».

Так высоко оценивает значение молчальничества преподобный Серафим. От этого многоглаголания, которого, конечно, так много было и в монастыре, от этого многоглаголания стремился он уйти сначала в пустынь, а потом и в молчальничество.

«Молчание есть таинство будущего века» – в самом деле, в мирской жизни разве знают молчание? Там все основано на многоглаголании, там царствует язык, и злой язык, там люди живут шумно, говорливо, там постоянно есть стремление к тому, чтобы дать простор злословию, осуждению, клевете. Когда люди сходятся вдвоем, им неловко помолчать, они выдумывают темы для того, чтобы пустить в ход свой язык, они «занимают» друг друга. Молчание нестерпимо для людей, живущих внешней жизнью, наполняющих свою внутреннюю пустоту внешней трескотней и внешними впечатлениями, но там, в мире горнем, есть некое таинство бытия, для нас непостижимое, там царствует молчание, каковое и здесь, в минуты благоговения, в уединенных подвигах сподобились ощущать и переживать все наши подвижники.

Для того, чтобы не нарушать своего обета молчания, преподобный Серафим перестал ходить в монастырь. Раньше он ходил из своей пустыни к праздничным службам, а наложив на себя обет молчания, он перестал туда ходить вовсе. Раз в неделю ему приносил его послушник или хлеб, или капусту. Когда послушник приносил преподобному Серафиму это скудное пропитание, он выносил ему обратно посуду и давал знать, что принести в следующий раз, тем что оставлял в этой посуде или кусок хлеба, или немного капусты, это означало, что нужно ему принести в следующий раз – то или другое. Смиренный послушник, иногда в метели и вьюгу по снегу и сугробам, с трудом приходил в пустынь, неся преподобному Серафиму необходимое для его жизни.

Так, с внешней стороны, протекала жизнь преподобного Серафима в молчальничестве.

Каков же был внутренний смысл этого подвига, поскольку сам преподобный Серафим раскрывает его. Вот что говорит он:

– Когда мы в молчании пребываем, тогда враг диавол ничего не успеет относительно к потаенному сердца человеку: сие же должно разуметь о молчании и разуме. Оно рождает в душе молчальника разные плоды духа. От уединения и молчания рождаются умиление и кротость, действие сие сей последней в сердце человеческом модно уподобить тихой воде силоамской, которая течет без шума и звука, как говорит о ней пророк Исаия – «воды, текущие тихо». Плодом молчания, кроме других духовных приобретений, бывает мир души. Молчание учит безмолвию и постоянной молитве.