Преподобный Серафим

«Это, – говорит ему помысл, – лежит не так, а это не тут, надобно привести в порядок». И это всегда делается для того, чтобы ум сделать праздным и бесплодным. В сих иноках мы и себя узнаем, живущие в миру. Так же, как инока, по словам преподобного Серафима, гонит этот демон скуки и уныния к тому, чтобы заполнить свою пустоту души пустословием. Не он ли гонит в кинематографы, на гулянья, в гости?

На духу спросила меня одна девушка, как ей быть, она все время ходит вечером и гуляет по Сретенке, а когда возвращается, то мать ее ругает. И спросил я ее: «А разве вам не противно ходить по Сретенке?» И удивилась она сему вопросу. А через некоторое время спрашивает меня: «Помните, как вы спросили меня, не противно ли мне ходить по Сретенке?» – «Помню», – говорю. – «Так мне противно теперь».

Вот то состояние, которое все знают, не будучи ни подвижником, ни монахом. Но в монашестве нападение врага особенно сильно, особенно страшно.

Чем же защищаться от злых нападений?

«Болезнь сия, – говорит преподобный Серафим, – врачуется молитвой, воздержанием от празднословия, посильным рукоделием, чтением Слова Божия и терпением, потому что и рождается она от малодушия, и праздности, и празднословия, ибо, по его словам, также сказанным впоследствии, уединение, молитва, пост и послушание – суть четырехсоставная колесница, возносящая дух на небо». – Вот почему, по словам матушки Капитолины, батюшка велел больше всего бояться, бегать, как от огня, и храниться от главнейшего – уныния.

«Нет хуже греха, матушка, и ничего нет ужаснее и пагубнее духа уныния», – говорил батюшка Серафим. Поэтому и приказывал всегда быть не только сытой и кушать вволю, но и на труды брать с собой хлеба:

«В кармашек-то свой и положи кусочек, – говорил он, – устанешь, умаешься, не унывай, а хлебца-то и покушай, да опять за труды». Даже на ночь под подушку приказывал он класть хлеба: «Найдет на тебя уныние да раздумье, матушка, – говорил отец Серафим, – а Вы хлебушка-то выньте да и кушайте, уныние-то и пройдет, хлебушек-то и погонит его, и сон после труда вам хороший даст он, матушка».

На этих первых ступенях своего духовного подвига преподобный Серафим сподобился также благодатных даров, которые открываются лишь на самых последних ступенях духовного совершенства.

В первые годы иеродиаконства он сподобился видеть при Богослужении Ангелов, блиставших, как снег, молниеносных видом:

– Вид их был молниеносен, одежда белая, как снег, или златотканная, пение их передать невозможно.

А состояние духа преподобного Серафима было таково в это время по его словам:

«Сердце мое, яко воск, тая от неизреченной радости, и не могу сказать в теле или кроме тела был я, не только помнить не могу, как входил в святую Церковь, да выходил из нее».

И вот что случилось, какого великого он удостоился видения. В Великий Четверг служил он литургию и после малого входа и возгласа: «Господи, спаси благочестивыя и услыши ны…» – он, обратясь к народу, повел на предстоящих орарем, возглашая: «И во веки веков», – как вдруг так изменился видом, что не мог ни сойти с места, ни проговорить слова. Два иеродиакона ввели его в алтарь. Простоял он три часа. После он рассказывал об этом так:

– Только что провозгласил я, убогий: «Господи, спаси благочестивые и услыши ны», и, наведя ораремна народ, докончил: «и во веки веков», – вдруг меня озарил луч, как бы солнечного света, увидел я Господа и Бога нашего Иисуса Христа в образе Сына Человеческого, в славе, неизреченным светом сияющего, окруженного Небесными силами: Ангелами, Архангелами, Херувимами и Серафимами, как бы роем пчелиным и от западных Царских Врат грядущего на воздухе. Приблизясь в таком виде, Господь благословил служащих и предстоящих, по сем вступив во Святый местный образ Свой, что по правую сторону Царских Врат, преобразился, окружаемый Ангельскими ликами, сиявшими неизреченным светом во всю Церковь. Я же, земля и пепел, сретая тогда Господа Иисуса на воздухе, удостоился от Него особенного благословения, сердце мое возрадовалось чисто, просвещенно в сладости любви ко Господу».

Преподобный Серафим о духовном пути сказал однажды настоятелю монастыря Никону:

– Смотри, напиши следующие слова мои не на бумаге, а на сердце: учись умной сердечной молитве, как учат святые отцы в Добротолюбии, ибо Иисусова молитва есть светильник стезям нашим и путеводная звезда к небу. К обыкновенной Иисусовой молитве добавляй: «Богородице, помилуй мя». Одна молитва внешняя недостаточна. Бог внемлет уму, а потому те монахи, кои не соединяют внешнюю молитву со внутренней, не монахи, а черные головешки.