Преподобный Симеон Новый Богослов и православное предание

Ибо Иоанн Богослов сказал: Возлюбленные! Мы теперь дети Божий; но еще не открылось, что будем. Знаем только, что, когда откроется, будем подобны Ему (1 Ин. 3:2)… Ибо как железо, соединившись со светом, становится светом не по природе, но по соединению [с огнем] и сопричастности (μεθεξει), так то, что обоживается (το θεούμενον), становится богом не по природе, но по причастию… А о том, что и святые — боги по обожению, сказано: Бог стал в сонме богов (Пс. 81:1), [что и произойдет], когда Бог станет посреди богов, распределяя [степени блаженства] по достоинству, как говорит Григорий Богослов[1486].

В аскетической литературе традиционное для православного Востока учение об обожении также широко представлено. Вслед за Афанасием Великим, Марк Подвижник говорит:«Бог… стал тем, что мы есть, чтобы нам сделаться тем, что Он есть» [1487]. Диадох Фоти–кийский в одной из своих проповедей проводит следующую мысль: то, что принадлежит воплотившемуся Богу по Его человеческому телу, принадлежит и тем, кому предназначено стать богами,«ибо Бог соделал людей богами» [1488].

В сирийской традиции концепцию обожения развивал, в частности, Ефрем Сирин. По его словам, Бог, создав человека, заложил в него способность быть»сотворенным богом» [1489]. Поскольку человек оказался не в состоянии выполнить это предназначение, Бог вочеловечился:«Всевышний знал, что Адам пожелал стать богом, поэтому послал Сына Своего… чтобы даровать ему исполнение этого желания» [1490]. Ефрем говорит об»обмене»между Богом и человеком в выражениях, которые заставляют вспомнить афанасиевскую формулу обожения:«Он даровал нам божество, мы дали Ему человечество» [1491].

Тема обожения проходит красной нитью и через богослужебные тексты Православной Церкви [1492], в которых формула Афанасия встречается в самых разных модификациях:

Да человека бога соделаеши, человек был еси преблагий Христе[1493].

Да бога человека соделаеши Человеколюбче, был еси человек[1494].

Днесь Христос на горе Фаворстей, Адамово премени очерневшее естество, просветив богосодела[1495].

…Очерневшее Адамово естество, преображься, облистати паки сотворил еси, претворив е в Твоего Божества славу же и светлость[1496].

«Во царствии Моем… якоже Бог с вами боги буду»[1497]

Эти тексты показывают, что для православного христианина учение об обожении — не предмет богословских спекуляций, но тема постоянного молитвенного размышления

Прежде чем перейти к Симеону, мы должны отметить две важные черты, характерные для учения восточных Отцов об обожении. Во–первых, Отцы Церкви часто говорят об обожении в эсхатологическом контексте, т. е. говорят о конечном обожении человека в Царствии Небесном. Григорий Богослов, в частности, утверждает, что здесь (ενταύθα), в настоящей жизни, мы приуготовляемся, тогда как»в ином [мире]«(άλλαχού) через стремление к Богу достигаем обожения [1498]. Окончательное обожение человека представляется Григорию причастием Божественному свету в Царствии Небесном:«Светом [является] и тамошняя светлость для очистившихся здесь, когда праведники воссияют, как солнце (Мф. 13:43), и станет Бог посреди их, богов и царей» [1499]. Вместе с тем, обожение начинается уже здесь: тот, кто переступил через все земное, — говорит Максим Исповедник, — вступает в восьмой день (т. е. в будущий век, уже предвкушаемый в нынешнем веке) и»вкушает блаженную жизнь Божию… и сам становится богом благодаря обожению» [1500]. Суммируя святоотеческое учение словами М. Л Бородиной, можно сказать, что обожение предвкушается и начинается in via (в земной жизни), но в полноте осуществляется in patria (в небесном отечестве) [1501].