Преследуемый (ЛП)

«Ты считаешь, что она под пальто патронташ из сосисок носит? Она даже не знает, что я здесь».

«О, нет, наивный, она всё знает. Эмили ей рассказала».

«Хорошо, ладно. Но, реально, ты думаешь, что у неё для меня есть волшебные сосиски?»

«Даже если и есть, то как ты отличишь? Для тебя все сосиски волшебные».

Тем временем, я закончил колдовать над чаем и поставил чашку перед Эмили. Девушка, не поднимая глаз, пила жидкость маленькими глотками — слишком горячо. Закончив, встала со стула и, не забыв извиниться, покинула магазин.

— Это было чудесно, — сказал я Малине. — Вы не могли бы её брать с собой каждый день?

Она издала гортанный смешок, но вовремя спохватилась и прикрыла рот ладонью.

— Ой, мне не следовало смеяться. Я вам сочувствую, ведь она так дурно воспитана.

— Ладно, опустим это. Так почему она постоянно ошивается рядом с вами?

— Это очень долгая история, — со вздохом сказала Малина.

— Вы разве не знаете, что я Друид? Я люблю длинные истории.

Ведьма оглянулась. В магазине ещё оставалось несколько посетителей, а чья-то долговязая неряшливая персона направлялась прямиком к аптекарскому прилавку, щурясь в попытках разглядеть надписи на банках и прочих склянках.

— Раз у тебя настолько привлекательное местечко, — произнесла Малина, — то ещё не время говорить о подобных вещах. По крайней мере, пока.

— А? Вы имеете в виду посетителей? Ими займётся Перри.

С этими словами я демонстративно перевернул вывеску на ЗАКРЫТО перед носом той персоны.

— Э, парень, вы закрыты, что ли? — хмуро протянул он, явно пытаясь меня устрашить; на уме у него было лишь одно. — А лекарственная марихуана у вас осталась?

— Простите, но нет.

Эти парни принципиально не хотят оставить меня в покое?

— Клянусь, это не для меня, а для моей бабуси.

— Прошу прощения. Загляните на следующей неделе.

— Чо, правда?

— Нет.

Я повернулся к нему спиной и пододвинул Малине стул, пристально заглядывая ей в глаза.

— Вы хотели рассказать мне о том, почему до сих пор терпите Эмили в ковене.

Но, до того как ведьма успела ответить, в разговор вмешался тот долговязый тип:

— А у тебя реально красивые волосы.

Она с раздражением посмотрела на «джентльмена» и сухо посоветовала ему убраться из магазина, что он и сделал. Прикидываясь смущённой, Малина подёргала перекинутый через плечо локон и что-то пробормотала. Я не сомневался в одном: сейчас ведьма снимала наложенное заклятие, про которое она напрочь забыла. Я сделал вид, что не заметил.

Она выгнула бровь.

— Итак. Я тебе это рассказывала? А что, если бы посетители услышали разговоры о ковенах и подобных вещах?

— Это место идеально для подобных разговоров. Люди приняли бы тебя за викканина (*приверженец современной неоязыческой религии). Ну а если ты хочешь оставить след в истории, то нахалам, вроде ушедшего нарика, можно представляться членом общества ОЖС.

Она в замешательстве изогнула брови.

— Общество Жестокости к Скотинам?

— Нет, я имел в виду ОПЖС, где буква «П» означает «предотвращение».

— Да, разумеется.

Я коротко обратился к Оберону: «Видишь? Ведьмы».

Теперь я понял, что ты имел в виду. Если она и даст мне сосиску, то та будет с брокколи.

Стараясь не смеяться над озабоченностью Оберона, я сказал:

— Или пусть ОЖС будет Обществом Живой Старины. Люди собираются вместе, одеваются в средневековые одежды и устраивают бои. Всё-таки современный народ тяготеет к романтике старины глубокой и ролевым играм. Это прекрасное прикрытие для разговоров о ковенах и прочих магических штучках под носом у обычного человека.

Она внимательно на меня посмотрела, пытаясь понять, вру я или нет. Удовлетворённая, она перевела дыхание и произнесла,

— Хорошо. Короткий вариант длинной истории таков: она приехала со мной в Америку. До этого мы жили в городе Кшепице в Польше, пока не начался Блицкриг в сентябре тысяча девятьсот тридцать девятого года. Я спасла Эмили от плена, и с тех пор чувствую ответственность за неё. Я не могла её оставить. Её родители умерли.

— Кхм. А твои родители?

— Тоже, но нацисты тут не причём, — с этими словами она мрачно улыбнулась. — В тысяча девятьсот тридцать девятом мне уже было семьдесят два года.

«Нет, ты слышал? Этой очаровательной тридцатилетней блондиночке больше ста сорока лет».

«Она наверняка пользовалась всякими кремами марки Olay. Неужели эта штука помогает избавиться и от морщин как у шарпея?»

— Впечатляюще. Сколько тогда было Эмили?

— Всего лишь шестнадцать.

— Она и сейчас ведёт себя как шестнадцатилетняя. Все ведьмы твоего ковена из Кшепице?

— Нет, только Эмили и я. Как мы встретились в Кшепице, так и приехали в Америку.

— И вы сразу отправились в Темпе?

— Нет, мы сменили несколько городов. Но здесь мы живём дольше обычного.

— Могу я спросить, почему?