Преследуя мечту

Распахнув дверь в опочивальню королевы. Кассия едва не лишилась чувств от представшего ее глазам кошмарного зрелища. Екатерина лежала на своей огромной постели и походила на несчастного ребенка. За время болезни она страшно исхудала. Куда подевались ее темные вьющиеся волосы, отличительный признак ее красоты, которые раньше обрамляли ее детское личико и волнами спадали по спине? Они были обрезаны почти под самый корень, и только тесный чепчик покрывал теперь голый череп Екатерины.

Из-под одеяла были видны только ее лицо и руки, все сплошь покрытые устрашающими красными пятнами. Кожа под ними казалась почти прозрачной. Комната скудно освещалась лишь несколькими свечами, окна были плотно занавешены. В полумраке по голым стенам гуляли странные тени. В ногах постели лежали гниющие тушки голубей, забитых несколькими днями раньше. Это была дань средневековому обычаю: считалось, что трупы мертвых голубей способны изгонять хворь. Но на самом деле они только наполняли опочивальню отвратительным смрадом разложения.

Кассия медленно вошла в комнату. Постельное белье местами темнело пятнами пота, мочи и экскрементов. Ей показалось, что живот ее завязался тугим узлом.

Услышав в полумраке тоскливые всхлипывания. Кассия подняла глаза и увидела верную фрейлину Екатерины графиню да Пенальво, которая сидела у постели с противоположной стороны. Глаза их встретились, и графиня, на мгновение прервавшись, вновь запричитала на португальском. Рядом с ней, опустив голову, молился личный священник королевы, приземистый человечек с множеством жировых складок под подбородком, облаченный в черную шерстяную рясу. В ногах постели, рядом с гниющими трупами птиц, стоял придворный лекарь, готовившийся поставить Екатерине пиявки для очередного кровопускания.

— Стойте!

Графиня вновь замолчала и вопросительно уставилась на Кассию. Священник поднял голову. Лекарь удивленно повел бровью.

— Прекратите пускать ей кровь, — твердо проговорила Кассия. — У нее и так ее мало осталось!

— Но это больная кровь, и ее необходимо удалить из организма…

— Вы убьете ее своими кровопусканиями! Кассии пришлось повысить голос, ибо графиня вновь заскулила, а священник продолжил заунывным голосом читать литании, поминутно осеняя постель королевы крестным знамением. Екатерина застонала так, словно у нее в голове зазвучали иерихонские трубы. Зрелище было невыносимое.

— Вон отсюда! Все вон! — дико взвизгнула Кассия. Графиня завыла еще громче. Лекарь было заспорил. Он уже зажал в металлических клещах скользкую пиявку. Инструмент был грязный, весь в пятнах засохшей крови.

Кассия встала между лекарем и постелью Екатерины, не давая ему возможности приблизиться к королеве.

— Прошу вас, миледи, отойдите, — запротестовал тот. — Это же делается для блага ее величества.

— Если вы еще не окончательно лишились рассудка, то должны понимать, что своими действиями только ухудшаете ее состояние!

В опочивальню вошел король.

— Ваше величество, — заикаясь от возмущения, заговорил лекарь. — Эта безумная женщина не дает мне приблизиться к ее величеству королеве!

Графиня к тому времени завыла уже в полный голос. Священник запалил ладан в золотой чашечке и стал размахивать ею в разные стороны. Тяжелый, удушливый дым стал быстро распространяться по всей комнате. Старик, продолжая молиться, возвысил голос, стараясь перекрыть общий шум:

— Да явит нам Господь милость свою!.. Лекарь подошел к Карлу:

— Ваше величество, я должен сделать кровопускание королеве…

Графиня разрыдалась.

Кассия стояла на месте, не подпуская никого к постели королевы.

— Хватит! — вдруг во весь голос рявкнул король. В комнате немедленно установилась тишина. Карл посмотрел на Кассию. Она выдержала его взгляд. После долгого молчания король обернулся к лекарю.

— Забирай своих мерзких пиявок и убирайся отсюда и из дворца! И чтоб я тебя больше не видел! И вы… — Он ткнул пальцем в графиню и в священника, которые как раз вновь нестройно заголосили, хоть и тише на этот раз. — Все уходите! И заберите с собой это чадящее кадило! Отныне мы с леди Кассией вдвоем будем ухаживать за королевой.

Карл выпроводил эту шокированную и протестующую троицу из покоев королевы и проследил за тем, чтобы за ними заперли дверь. Кассия же в это время решительно подошла к окнам и отодвинула шторы. В комнату брызнул яркий солнечный свет. Она открыла и окна, чтобы вдохнуть наконец свежего прохладного воздуха и попытаться проветрить наполненное невыносимой вонью помещение.

Возвратившись к постели ее величества, Кассия вдруг замерла на месте как вкопанная и… тихонько заплакала.

При свете Екатерина выглядела еще хуже. Провалившиеся глаза, белые губы, желтеющие ногти на руках. Если бы не легкое вздымание ее груди, можно было бы подумать, что бедняжка уже умерла. Кассия вновь вернулась к окну, вцепилась руками в подоконник и жадно вдохнула свежий воздух. На лужайке у берега реки несколько придворных играли в шары. Оттуда то и дело доносились взрывы веселого смеха. Как будто им всем было наплевать на то, что их королева находится на пороге смерти.

Нет, смотреть на них было выше ее сил!