Преследуя нас

— Это моя вина. Это я во всем виноват. Я боялся, Шарлотта, потерять тебя так же, как Адриана потеряла Элайджу. Ее боль… она непостижима. Поэтому я сделал единственное, что умел… Я отдалился. Я отдалился от тебя, потому что боялся, что если я буду продолжать быть таким счастливым, то боль убьет меня, если с тобой что-нибудь случится. Я бы умер медленной, мучительной смертью, как Адриана.

— Ты мой муж, — всхлипываю я, мое тело содрогается, — Ты причинил мне непостижимую боль, но я не могу представить себе жизнь без тебя. Ты не оставил мне выбора.

— Я не могу выразить, как мне жаль. Я не знал, как справиться с этим. Я был так зол, на всех, на весь мир.

— Горе, Лекс, поглотило всех нас.

Правда ранит больнее всего, и, несмотря ни на что, мы не можем стереть боль, которую все мы чувствуем из-за потери Элайджи.

Он обхватывает меня руками, зарывается лицом в мою шею, но я отстраняюсь, отчаянно нуждаясь в расстоянии, когда гнев проносится сквозь меня, как порыв ветра, оставшийся после самой дикой бури. Я не могу отрицать, что мне больно, но я отказываюсь так легко вернуть ему то, что он хочет.

Всю меня.

— Ты получил то, что хотел, Лекс, тебе нужно было трахнуть меня, и дело сделано.

— Что значит «я получил то, что хотел»? Шарлотта, я…

Я поднимаю руку к его лицу, пресекая его мольбы еще до того, как они начались. Он выразил свои чувства, показал что-то вроде раскаяния за свои действия, но мне нужно время, чтобы разобраться, а не набрасываться на него, как будто теперь все в порядке.

— Мне нужно вернуться в дом, — говорю я ему, не в силах смотреть ему в глаза, пока мой взгляд блуждает по земле, — Ты, может, и выгрузил свой багаж, но мой все еще упакован и готов к отъезду.

— Нет… — кричит он, качая головой и проводя пальцами по волосам в явном отрицании того, во что мы превратились, — Ты не можешь оставить меня! Я не подпишу эти бумаги.

— Мне нужно время, ясно? Ты не можешь просто устроить мне засаду сегодня ночью, после нескольких месяцев такого отношения ко мне и ожидать, что я снова упаду в твои объятия, как будто все в мире хорошо. Ты хочешь исправить то, что ты сломал? Тогда не толкай меня.

Я разворачиваюсь и делаю шаг прочь от него, когда моя грудь сжимается от переполняющих меня эмоций, вызванных его присутствием. Так легко я могла бы упасть в его объятия и сделать вид, что этого никогда не было. Но я хочу, чтобы он почувствовал мою боль, понял, что значит быть в браке. Уважать своего партнера, в болезни и здравии, даже если он состоит из кого-то другого в вашей семье.

— Ты собираешься вернуться в дом, чтобы быть с ним?

Отчаяние в его тоне останавливает мое движение. Ревность — это проклятие, настолько сильное, что может разорвать на части даже самых сильных людей. Она неустанно борется за внимание, хитра как никто другой, манипулируя вашими мыслями в сценарии, которые придумывает ваше воображение, иногда не имея никакого содержания. И я слишком хорошо знаю Лекса. Его мысли ошибочны, потому что он видит в Джулиане угрозу, а не веру в меня, несмотря на мое признание, когда я сказала ему, что Джулиан, возможно, был более легким выбором, но легкий выбор не означает правильный.

Легкость не подтверждает того, чего хочет сердце.

То, в чем нуждается моя душа.

Отказавшись повернуться, я продолжаю стоять спиной к нему: — Прощай, Лекс.

Я не отвечаю на его вопрос, не рассказываю ему еще одну историю о любви или гласных. Вместо этого я продолжаю идти обратно в бальный зал, чтобы закончить то, ради чего я сюда пришла.

После быстрой остановки в туалете, чтобы поправить прическу и макияж, благодаря которым я снова выгляжу презентабельно, а не как потерпевшая крушение жена, которую только что трахнул ее испорченный муж, я обхожу зал, разговаривая со столькими людьми, со сколькими могу.

Вскоре после этого я вызываю нашу команду на сцену, чтобы произнести речь, в основном, чтобы поблагодарить всех за участие.

— От себя лично, моего партнера, Николь Романо, и нашей команды мы благодарим вас за то, что вы присоединились к нам сегодня вечером, чтобы собрать деньги на это великое дело.

Раздаются аплодисменты, и, несмотря на мое нежелание выступать перед такой громкой толпой, результат перевешивает мою неуверенность. Когда мои глаза блуждают по залу с благосклонной улыбкой, они останавливаются на Лексе, который стоит рядом с Адрианой. Несмотря на нашу предыдущую ссору и его отчаянную просьбу не бросать меня, на его лице появилось другое выражение. Почти гордое, если быть честной.

Помню, несколько месяцев назад, когда наш бизнес начал расти здесь, в Лос-Анджелесе, Лекс предупредил меня о том, что мое внимание нужно перенаправить на другие сферы, а значит, нанять больше сотрудников. Я помню, как задавал ему вопросы, и это привело к обсуждению его присутствия в мире бизнеса. Чем больше он говорил, тем больше я очаровывался его альтер-эго, Лексом Эдвардсом — миллиардером-магнатом. Его уверенность никогда не бывает неуместной, и когда дело доходит до съездов, саммитов или чего-либо, связанного с публичными выступлениями, он абсолютно естественен.