Пресс-хата для Жигана

— Кто ты такой, чтобы предьявы мне лепить! Корефан твой, Архип, давно в туберке кровинкой хезает. Теперь ты никто, так что не дави понты. Малахая на испуг не возьмешь…

Жиган будто не слышал. Он знал, что сегодня ничего не произойдет. Малахай не достал финку, значит, толковища не будет.

А тот, уверовав в безнаказанность, изгалялся как мог под одобрительные возгласы стаи:

— Вали, вали… крутой. Забирай фраерка. Малахай отложит чешижопицу для московского глиста. До лучших времен. Слышишь, Жиган?.. Так что пользуйся моментом.

Плечи Филимона вздрагивали. Он брел с низко опущенной головой, словно осужденный на казнь.

Отведя парня подальше от беснующегося киргиза, Жиган шепнул:

— Ты эту узкоглазую чушку не бойся. Держись меня, и все будет путем.

Ободряюще подмигнув парню, Жиган оставил его.

На протяжении некоторого времени ничего не происходило. Жиган практически не общался со смертельно напуганным москвичом. Понемногу тот приходил в себя. Надежные мужики присматривали за Филимоном, докладывая обо всем Жигану. Мнимое спокойствие не могло его обмануть. Жиган понимал, что подонок Малахай рано или поздно сделает какую-нибудь гадость. Попытается растоптать, сломать выбранную жертву, чтобы доказать свою крутизну стае.

Поэтому Жиган был начеку, готовый в нужный момент защитить парня.

И такой момент настал…

Как-то в воскресный полдень, когда зэков не выгоняли на промку, надежный человек примчался в барак. Найдя Жигана, сообщил:

— Филимона гасят.

— Где?.

— В блевотник потащили. Там у Малахая корефаны тусуются. Будут брать базаром.

Наскоро одевшись, Жиган опрометью бросился к пищеблоку, оставив далеко позади добровольных помощников.

Выпавший ночью снег, еще не утоптанный, белым саваном покрывал землю.

У черного входа в пищеблок, через который выносили отходы, Жиган остановился. На снегу рубиновой россыпью алели капельки крови. Крови было немного. Так, несколько брызг, упавших или из разбитой губы, или из свернутого носа.

Ударом ноги Жиган распахнул дверь и, преодолев узкий темный коридор несколькими прыжками, оказался в просторном помещении. Здесь располагалась кухня, на которой готовили пайку для всего лагеря. Кухню обслуживали вольнонаемные и особо проверенные зэки, умеющие втереться в доверие к начальству.

Сейчас на кухне вольняшек не наблюдалось.

Осмотревшись, Жиган увидел странную картину. У широкого разделочного стола, обитого жестью, толпились несколько человек. На столе лицом вниз лежал Филимон. Его лицо было в крови. Над парнем нависал колченогий киргиз. Одной рукой он прижимал затылок парня, второй размахивал у него перед лицом.

— Хавай, урод. Хавай, пока из ушей не поперло, — орал киргиз, тыкая пятерней в лицо Филимона.

С каждым толчком физиономия парня все больше походила на непрожаренную яичницу. Оно становилось желтым с красными подтеками на подбородке.

Жиган догадался, что в руке у киргиза зажат кусок комбижира.

На этой смеси в лагере готовится добрая половина пищи. Отвратительно воняющая масса заменяет масло в каше и жир при жарке.

Примерно в двух метрах от разделочного стола шипел широкий электропротивень. Этот агрегат, предназначенный для обжаривания мяса, почти не использовался по назначению. Лишь иногда зэки, имеющие доступ в пищеблок, жарили на нем картошку. Сейчас электропротивень разогревался. На его плохо очищенной поверхности плавился кусок комбижира.

— Хавай, сучонок. А когда у тебя полезет из всех дыр, мы тебя и оприходуем, — под звуки шипящего жира грозил Малахай.

Избитый и до смерти напуганный пацан отчаянно мотал головой. Он пытался прижаться лбом к поверхности стола, но жестокая рука киргиза поднимала его за волосы.

— Жри, гаденыш.

Увлеченный истязанием, киргиз не заметил Жигана. А тот, подойдя поближе, резко оттолкнул загородившего дорогу шныря. Не успев ойкнуть, шестерка отлетел в сторону. Жиган встал по правую руку от киргиза.

С ледяным спокойствием сказал:

— Я предупреждал. Лямло желтомордое.

От неожиданности Малахай подпрыгнул. Воспользовавшись моментом, Филимон боком скатился со стола.

— Мудило. Кто тебя звал? — растерянно прошипел киргиз.

Растопырив руки, он пятился, как бы набирая пространство для разбега. Жиган продолжал стоять на месте, не проявляя видимой активности. Он тянул время, ожидая прибытия подмоги.

На кухне находились человек пять из стаи. Кто-то мог прятаться в подсобных помещениях и в главном зале, отделенном от кухни раздаточной.

Киргиз говорил, чуть не клацая от злости мелкими острыми зубами:

— Че вылупился? Вали отсюда. Ты почти отмотал свой срок. Теперь дела на зоне тебя не касаются. Скоро на вольняшке загудишь, а мы потянем ярмо дальше.

Внимательно следивший за маневрами противника, Жиган усмехнулся:

— Ошибаешься. Пока еще касаются.

Грозно заурчавшая стая подтягивалась к вожаку. Ощущая поддержку, Малахай осмелел. Он выхватил финку, очертил перед собой невидимую дугу.

— Ну давай, стакнемся. За баклана вонючего меня держишь. Скоро узнаешь, кто такой Малахай! — в бешенстве драл глотку колченогий.