Пресс-папье

Не следует выводить из сказанного мною ложный силлогизм «все безумицы – актрисы». Это, разумеется, полная чушь. Но тем не менее утверждение «все актрисы безумны» есть великая, прекрасная и окончательная истина.

Против сумасшедших я решительно ничего не имею. Каждый, кто смотрел великолепную программу Джонатана Миллера, посвященную обладателям беспокойного, деятельного ума, знает, что на протяжении всей истории с ними обращались подлейшим из подлых образом. На одних надевали смирительные рубашки, других били электрическими разрядами, третьих подвергали трепанации черепа. И я вовсе не желаю ничего такого актрисам – женщинам, по большей части, пленительным, великодушным и добрым. Чокнутым, конечно, настолько, что пробы ставить негде, но совершенно очаровательным.

Но почему же я утверждаю, что актрисы безумны? Вовсе не потому, что многие из них верят в астрологию, – это признак не безумия, а всего только глупости, то есть состояния, присущего рассудку как здравому, так и поврежденному. Не безумны они и в том смысле, какой содержится во фразе: «Ха! Нужно быть сумасшедшим, чтобы взяться за такую работу!» Все мы знаем, что нет на свете человека столь же гнетуще нормального, как тот, кто лепит на заднее стекло машины стикер: «Сходить с ума не обязательно – но здесь это помогает!»

Если верить моему опыту, хороших актрис на свете больше, чем хороших актеров. Безумие отнюдь не вступает в конфликт с хорошей игрой и не препятствует ей. Совершенно наоборот. Само безумие актрис проистекает из их отношения к своей работе.

В большинстве своем актеры мужеска пола, оказавшись в репетиционном зале, чувствуют себя неловко – и правильно делают. Представьте себе первую читку, ну, скажем, «Царя Эдипа». Играющий Эдипа актер доходит до редкостной силы места, в котором герой трагедии вдруг понимает, что он не только отца своего ухлопал, но еще и спит с собственной матушкой. Софокл требует в этом месте вопля. Оглушительного, колоссального «Ойёёёёёёёёёёй!» – пронзительного, холодящего кровь, мучительного воя. Любой британский актер, которому придется играть это без костюма и грима, в присутствии всего лишь исполнителей прочих ролей и вспомогательного персонала, покраснеет, что лишь естественно, ухмыльнется, пошаркает ногами и пробормочет: «Ну, тут он кричит, э-э, мы этим потом займемся, м-м-м, само собой». А вот играющая Иокасту актриса, сидящая в холодной репетиционной с пластмассовой чашкой в одной руке и текстом роли в другой, добравшись до своей большой сцены, издаст такой душераздирающий, бесстыдный вой, от которого содрогнутся души всех, кто на нее смотрит. И без какого-либо смущения. Если у нас и имеется удовлетворительное определение безумия, так это полная неспособность смущаться в чьем-либо присутствии.

Английские актеры, подобно персонажам, которых они играют, суть люди чрезвычайно стеснительные. Ироничность, неприязнь к себе, стыдливость, чувство вины и неловкости – вот состояния человека, которые мастерски, как признано всеми, передает английский актер. Макбет, благим матом кричащий о Дункане и кинжалах, Гамлет, прячущийся за остротами и поддельной эксцентричностью, оба они выглядят на фоне леди Макбет и Офелии людьми на редкость нормальными. Конечно, Лир составляет исключение, но ведь Лира, как все мы знаем, никто сыграть и не может, – по крайней мере, ни один британский актер. В том-то и дело.

Разумеется, если повернуть нашу подзорную трубу другой стороной и взглянуть на являющиеся отличительными признаками любого британца стеснительность, борьбу с собственными эмоциями и духовный запор, они тоже могут показаться нам признаками умственного расстройства, и потому мы получим определенные основания для утверждений о том, что как раз актеры-то, такие как я, и есть люди буйнопомешанные, между тем как не склонные к стеснительности, эмоционально открытые актрисы так же нормальны, как чайные ложки.

Но тут пусть уж тезаурус сам решает.

Техническая грамотность

Один знакомый показал мне недавно статью, напечатанную в детской «Книге о чудесах науки» 1930-х годов. Статья эта, выдерживая интонации детского изумления, рассказывала о новом явлении – электрических двигателях. Электрическим двигателям, уверяла статья, предстоит изменить мир. Очень скоро все уже привыкнут к их волшебным свойствам. К статье прилагалась большая, сделанная пером и акварелью картинка, изображавшая «Дом Будущего». На чердаке стоял огромный электродвигатель, от которого во все стороны тянулись приводные ремни – к водяным насосам, газонокосилкам, кухонным миксерам, стиральным машинам, мышеловкам, блендерам и бог знает чему еще.