Престидижитатор Сталина

— А юноша по-государственному мыслит, — заметил Николай, повернувшись к министру финансов. — И даже не могу понять, в чем тут подвох… Продолжайте, граф.

— Подвох в том, что нет у меня этих заводов и фабрик. Мужики-то все здания быстро выстроят, а вот нужные машины в здания поставить быстро у меня не получится. Однако, имея монополию на внешнюю торговлю, я и иностранные машины быстро закуплю, потому как именно мне зарубежцы будут все лучшее предлагать чтобы друг друга обскакать и с русского рынка хоть каких-то денег получить — а уж обучить мужиков, точнее отроков мужицких на машинах этих работать я точно смогу: у меня школа уже отлажена. Поначалу мне и тех рабочих хватит, что уже у меня обучение заканчивают, а потом и новых обучу в должных количествах.

— Планы, конечно, у вас грандиозные, но вот исполнение оных… как ни крути, а денег на все ваши преобразования потребуется ох как немало. Не разворуют ли по дороге большую часть?

— У Павлова не разворуют, — подал голос сидящий в уголке Бенкендорф. — Я, конечно, не очень-то и одобряю способы, коими Никита Алексеевич дела ведет, но должен признать, что способы сии весьма действенны. И пока граф не попадется… впрочем, Никита Алексеевич же за всех своих мужиков отвечать не может?

— И каково же будет ваше мнение, Александр Христофорович?

— А чем мы рискуем? Да и доверить управлять имуществами на двадцать миллионов человеку, который только что двадцать миллионов России просто подарил…

— Тридцать подарил, — ухмыльнулся Николай.

— Сорок, — немедленно возразил Канкрин, — Сорок!

— Ну что же герцог, дерзайте. Все бумаги Егор Францевич на неделе подготовит, а…

— Простите, Ваше Величество, граф…

— А указ о присвоении вам титула герцога подготовят уже через пятнадцать минут. Был в России один герцог, но и вы для Державы уже не меньше сделали. И, в отличие от первого, свой карман с государственным не путаете, а даже скорее наоборот. Ладно, на сегодня, думаю, закончим, пойдемте обратно в зал, посмотрим, что нам к ужину предложат москвичи. Ну и герцогиню поздравим…

Та встреча в Кремле четыре с половиной года назад многое изменила в нашей жизни. Наверное, больше всего она изменила в жизни Алёны, ведь герцогинь в России, кроме неё, вообще не было. И в результате только для того, чтобы отвечать отказом на многочисленные письма с приглашениями в гости, ей пришлось нанять целый секретариат. Впрочем, люди там были уже проверенные: значительно подросшие и набравшиеся опыта в редакции «Известий» девочки из Свиньина. А так как опыта они набирались под непосредственным руководством Алёны, то ответы у них получались весьма убедительными. Я случайно один увидел, на приглашение княгини какой-то, и смеялся минут пятнадцать: «К сожалению, ваше приглашение мне принять нет никакой возможности: если принимать хотя бы каждое десятое из тех, что мне сейчас приходят, то вряд ли у меня найдется время даже в ретирадник сходить хотя бы раз в неделю».

Канкрин, конечно, никакой мне «монополии на внешнюю торговлю» не дал. Но после довольно недолгих обсуждений он подписал у Николая закон о введении экспортных пошлин, по которому пошлины взымались в момент вывоза товара за границу, причем платить их должны были покупатели и исключительно в золоте. Размер пошлин устанавливался для разных товаров различный, но достаточный для того, чтобы продажи в заграницу зерна и пеньки прекратились полностью. Одновременно были ликвидированы пошлины на ввоз в Россию любых станков и промышленного оборудования, а случившееся два года спустя соединение железной дорогой Варшавы и Берлина сделало доставку европейского оборудования в Россию делом крайне недорогим и очень быстрым. Если же учесть, что Фридрих-Вильгельм успел соединить рельсами Дрезден в Веной, а Дюссельдорф с Льежем и Монсом, то почти любая европейская машинерия за пару недель могла достичь любого из городов в Европейской части России. А к началу сорокового года — даже Екатеринбурга и Челябинска.

Пока что после Москвы все могло проехать вглубь России лишь по узкоколейкам — исключая Ярославль и Калугу, куда дороги изначально строилась с нормальной колеей (и сразу двухпутные), но с одной стороны объемы перевозок были еще невелики и узкоколейки справлялись, а с другой у меня на широкую колею были вообще несколько иные планы. Вероятно, очень нескромные, но и не очень срочные: я был очень занят «управлением казенными крестьянами».