Престолы, Господства

— О чём я хочу услышать, — сказала Сильвия, как только они уселись за стол и заказали устриц, за которыми должны были последовать отбивные из баранины, — это про экзотическое фамильное древо. Харриет, как ты находишь своих родственников?

— Сказать по правде, довольно разнородная смесь, — сказала Харриет, начиная рассказ с приёма у Хелен, герцогини Денверской.

— Но ты же не подразумеваешь, что тебе нравится герцог? — поинтересовалась Эилунед немного спустя. — Что в нём может нравиться?

— Он очень глуп, — глубокомысленно заметила Харриет. — Удивительно, если учесть, что у него такой умный брат. И он напоминает огромного медведя, немного сбитого с толку. Думаю, он вряд ли преуспеет в единственном проекте, который придаёт смысл его жизни.

— Что это за единственный проект? — спросила Сильвия.

— Передать состояние в целости и сохранности своему единственному сыну и заставить этого сына исполнить свой долг, — сказал Харриет. — Но мне он нравится, потому что восхищается Питером, хотя и не совсем понимает его, — то есть он на моей стороне. Можете себе представить: «Не понимаю, почему Питер женился на этой странной женщине, но если он это сделал, то значит, с ней всё в порядке».

— Действительно, какая-то зоология, — сказала Сильвия, — медведь защищает тебя в змеином гнезде.

— Но у меня не будет проблем со свекровью, — сказала Харриет. — Вдовствующая герцогиня великолепна.

— А что с работой? — поинтересовалась Эилунед. — Как продвигается следующая книга?

— Есть затруднения, — сказала Харриет. — Но вы же знаете, они у меня всегда есть.

— Не уверена, что продолжала бы рисовать, если бы не нужда в деньгах, — заметила Сильвия.

— Да нет, продолжала бы, — сказала Эилунед. — И я продолжала бы писать. Мы занимаемся этим не ради денег. Очень рада, что ты работаешь, Харриет. Боялась, что ты можешь бросить.

— А я не бросила. Послушай, Сильвия, ты знаешь что-нибудь о художнике по имени Гастон Шаппарель?

— Немного. Очень успешный. Многими ненавидим. Не очень любим другими художниками.

— Почему его ненавидят?

— Главным образом, ревность. Знаешь ли, эти портретисты, рисующие  людей из высшего света, зарабатывают кучи денег, а работают в старинной манере. Напористая молодёжь думает, что надо рисовать как Пикассо, Модильяни, как кубо-футуристы или что-то в этом роде, и они считают несправедливым, что все деньги достаются старым ретроградам.

— И он француз, — добавила Эилунед. — Не забывай наше отношение к иностранцам.

— Я думаю, он мог бы быть отличным шпионом, — сказала Харриет, — если бы Франция не была нашим союзником.

— В наши дни, когда фашисты возникают повсюду, об этом трудно судить, — сказала Эилунед.

— Я хочу знать, кто это — та глупая женщина, которая помогла тебе выбрать шляпку, — потребовала  Сильвия.

— Розамунда Харвелл. И странно, это её муж — вон там —  обедает с очень симпатичной молодой женщиной. Я только что его заметила.

Эилунед повернулась на стуле, чтобы посмотреть.

— О, не беспокойся. Я её знаю. Это всего лишь молоденькая жрица Терпсихоры: Фиби Сагден, моя подруга по театральной школе. Думаю, он даст ей роль. Хотя теперь, когда я об этом подумала, я где-то слышала, что у неё уже есть роль в будущей пьесе сэра Джуда Ширмана.

— Что ж, конечно же, никто не будет устраивать тайного свидания в «Ритце», — сказала Сильвия. — И разве театральные люди не должны планировать далеко вперёд? Возможно, он даст ей роль в чём-нибудь, что будет поставлено после той пьесы, где она играет… А можно заказать к пудингу crêpes suzettes? [105]

Продвигаясь по Пиккадилли мимо Хэтчардс, [106] Харриет была поражена, увидев, как из дверей вынырнул лорд Сент-Джордж.

— Джерри, что ты тут делаешь?

— Покупаю книгу, — сказал он, улыбаясь.

— Но сейчас разгар семестра —  разве ты не должен быть в Оксфорде?

— Не мог найти книгу там, — сказал он. — Подумал, а не сгонять ли к весёлому старому Шляпнику, [107] и никто ничего не узнает.

— Неужели в Блэквеллс может чего-то не быть? [108] — спросила она с наигранным удивлением.

Он достал из сумки книгу и показал ей: «Современный самолёт: руководство для пилотов-стажёров».

— Но я думала, твой отец…

— Вновь попался! Слушайте, не говорите ему ничего, тётя Харриет, хорошо?

— Нет, я не скажу, — пообещала она. — Но не думаешь ли ты…

— Какая неудача — иметь культурную тётушку, — сказал он. — Я к этому не привык. До этого дядя Питер был единственным в семье, с кем можно столкнуться в книжном магазине.

— И дядя Питер, вероятно, не стал бы выдавать тебя за покупку книг, чтобы научиться летать против желания отца?

— Он может ругаться, но не выдаст, — ответил молодой человек. — Тётя Харриет, могу я вас проводить, куда бы вы не направлялись?

— У тебя на это нет времени, если собираешься успеть назад в Оксфорд в срок, чтобы тебя не застукали. В своё время студентам не разрешали удаляться больше, чем на пять миль от Карфакса. [109]

— Я смогу перенестись назад быстрее, чем вы думаете, — сказал он.

— Имеешь в виду, что можешь ездить так же быстро, как твой дядя? — спросила она, внутренне содрогаясь.