Читаем Преступление графа Невиля. Рике с Хохолком полностью

– Ты не считаешь меня красивой, потому что я похожа на тебя. Ты это знаешь?

– Довольно, эти разговоры неуместны.

– Ты прав. Опровергнем поговорку «Бог троицу любит». Я не хочу снова тебя уговаривать убить меня. Составим план. В какой момент ты это сделаешь?

– Гости начнут съезжаться к двум часам. В четыре должен состояться концерт в саду.

– Отлично. В начале концерта ты отлучишься. Никто не обратит на это внимания, все будут слушать музыку. По той же причине никто не заметит, как ты вернешься с ружьем в руках. Я буду стоять в первом ряду зрителей, с краю. Тут-то ты и выстрелишь.

– Уходи.

– Теперь ты не имеешь права передумать, не так ли?

– Я знаю. Уходи.


Удрученный граф закончил с фужерами, силясь навести порядок в своих спутанных мыслях, которым он произвольно назначил адресата. «Господи, я даже не знаю, верую ли я, но надо же к кому-то обращаться. Я молю Тебя – о чем? Я не знаю, о чем Тебя просить. Я молю в абсолютном смысле этого глагола. Заслужил ли я столь ужасную участь? У меня недостанет дерзости высказаться. Если бы я мог умереть от чего угодно нынче ночью, это было бы чудесно. Господи, я ни о чем Тебя не прошу. Я никогда не знал, верую ли в Тебя, никогда о Тебе не думал. Если я теперь призову Тебя на помощь под тем предлогом, что я в беде, мне будет стыдно за эту низость. Пусть случится то, что должно случиться, вот и все».

Серьёза доконала его Агамемноном и Ифигенией. Анри, когда-то учивший катехизис, подумал об Аврааме и Исааке. Его охватила надежда, вскоре сменившаяся еще более острой болью: «Ничего общего. Исаак не был заказчиком жертвоприношения. Я не буду спасен. Как там говорила Серьёза? „Ты умрешь виновным, как все!“ Я не могу понять. Эта девочка рождена в любви, только любовь всегда окружала ее. Как я мог произвести на свет подобную жестокость?»


Ночью Анри пришла в голову история Иова: «Он ведь тоже не знал своего счастья. Потерять свое добро, жену и детей – это пустяки! Если бы Бог повелел ему самому убить свою жену и своих детей, вот тогда бы я его пожалел. Нет, и это еще шуточки. Вот если бы жена и дети повелели ему убить их, тогда мне было бы его искренне жаль. О чем это я? Мой случай в тысячу раз хуже. Ведь я убью только мое последнее дитя. Моя жена и двое старших будут жить после моего преступления. И будут правы. Я не добавлю жалость к себе к списку низостей, выпавших на мою долю, однако же позволю себе сказать Богу, что нахожу свою участь недопустимой. Иов был праведником. Полагаю, я хуже Иова тем, что никогда всерьез не думал о вере. Что ж, если я наказан по этой причине, это недостойно со стороны Бога. Я не вправе судить Его, не так ли? А чем я рискую, может ли быть кара хуже того, что случится со мной? Господи, скажу я Тебе, Ты не аристократ. Я не хочу Тебя знать».

Через три часа бессонницы он вспомнил с горьким смешком фразу Стендаля: «Бога извиняет только то, что Его нет».

«Я кощунствую, не так ли? Я хотел бы кощунствовать еще больше. Мне кажется, я достиг предела своих возможностей». В четыре часа утра Бог сжалился над беднягой, столь малоодаренным к ненависти. Граф уснул.


Невиль проснулся в таком ошеломлении от снизошедшего сна, что заподозрил Божественное вмешательство. Но он вспомнил о преступлении, которое должен был совершить через несколько часов, и это чувство улетучилось.

К счастью, если это слово уместно, дел было невпроворот. Юношей и девушек из деревни наняли для обслуживания гостей: Анри встретил их и объяснил, что и как надо делать.

Юная сопрано Паскалина Понтуа явилась раньше, чем ожидали. Слишком занятый, чтобы принять ее, граф позвал Серьёзу:

– Прогуляйтесь по лесу с мадемуазель Понтуа. Ей девятнадцать лет, у вас наверняка найдется, о чем поговорить.

Серьёза посмотрела на него как на умственно отсталого и повиновалась очень нехотя.

Флорист перепутал заказ из Плювье с заказом для погребения в Мекс-ле-Тиж: пришлось помочь Александре разобраться с этой донельзя несуразной проблемой.

Электра сомневалась в качестве своих меренг, и отцу пришлось съесть целых четыре, чтобы убедить ее, что они превосходны. Съесть четыре меренги в таких условиях было сущей пыткой.

Пришлось послать Ореста с машиной к барону Снуа, чтобы зарядить аккумулятор.

Среди всей этой суеты Невиль вдруг вспоминал о деянии, которое ему предстояло совершить вечером: его словно пронзал электрический разряд, но стонать он не имел права.

Погода стояла великолепная.

Когда Серьёза и певица вернулись с прогулки, Невиль сказал дочери:

– Иди оденься, милая, гости приедут с минуты на минуту.

– Я готова. Переодеваться не собираюсь.

Девушка была в трауре. Ее отец воздержался от комментариев. «Уж если на то пошло», – мелькнула у него мысль.


Великий актер, дремавший в нем, проснулся с самого начала garden-party. Граф ничего не мог с этим поделать. Стоило гостям его увидеть, ему становилось хорошо. Он по-особому улыбался, восклицая:

– Это вы! Как мило, что пришли!

Невиль был искренен, как никогда, произнося это затертое приветствие. В уголке сознания он полагал, что эти люди проявили завидное мужество, приехав в этот дом умалишенных.

Перейти на страницу:

Все книги серии Азбука-бестселлер

Нежность волков
Нежность волков

Впервые на русском — дебютный роман, ставший лауреатом нескольких престижных наград (в том числе премии Costa — бывшей Уитбредовской). Роман, поразивший читателей по обе стороны Атлантики достоверностью и глубиной описаний канадской природы и ушедшего быта, притом что автор, английская сценаристка, никогда не покидала пределов Британии, страдая агорафобией. Роман, переведенный на 23 языка и ставший бестселлером во многих странах мира.Крохотный городок Дав-Ривер, стоящий на одноименной («Голубиной») реке, потрясен убийством француза-охотника Лорана Жаме; в то же время пропадает один из его немногих друзей, семнадцатилетний Фрэнсис. По следам Фрэнсиса отправляется группа дознавателей из ближайшей фактории пушной Компании Гудзонова залива, а затем и его мать. Любовь ее окажется сильней и крепчающих морозов, и людской жестокости, и страха перед неведомым.

Стеф Пенни

Современная русская и зарубежная проза
Никто не выживет в одиночку
Никто не выживет в одиночку

Летний римский вечер. На террасе ресторана мужчина и женщина. Их связывает многое: любовь, всепоглощающее ощущение счастья, дом, маленькие сыновья, которым нужны они оба. Их многое разделяет: раздражение, длинный список взаимных упреков, глухая ненависть. Они развелись несколько недель назад. Угли семейного костра еще дымятся.Маргарет Мадзантини в своей новой книге «Никто не выживет в одиночку», мгновенно ставшей бестселлером, блестяще воссоздает сценарий извечной трагедии любви и нелюбви. Перед нами обычная история обычных мужчины и женщины. Но в чем они ошиблись? В чем причина болезни? И возможно ли возрождение?..«И опять все сначала. Именно так складываются отношения в семье, говорит Маргарет Мадзантини о своем следующем романе, где все неподдельно: откровенность, желчь, грубость. Потому что ей хотелось бы задеть читателей за живое».GraziaСемейный кризис, описанный с фотографической точностью.La Stampa«Точный, гиперреалистический портрет семейной пары».Il Messaggero

Маргарет Мадзантини

Современные любовные романы / Романы
Когда бог был кроликом
Когда бог был кроликом

Впервые на русском — самый трогательный литературный дебют последних лет, завораживающая, полная хрупкой красоты история о детстве и взрослении, о любви и дружбе во всех мыслимых формах, о тихом героизме перед лицом трагедии. Не зря Сару Уинман уже прозвали «английским Джоном Ирвингом», а этот ее роман сравнивали с «Отелем Нью-Гэмпшир». Роман о девочке Элли и ее брате Джо, об их родителях и ее подруге Дженни Пенни, о постояльцах, приезжающих в отель, затерянный в живописной глуши Уэльса, и становящихся членами семьи, о пределах необходимой самообороны и о кролике по кличке бог. Действие этой уникальной семейной хроники охватывает несколько десятилетий, и под занавес Элли вспоминает о том, что ушло: «О свидетеле моей души, о своей детской тени, о тех временах, когда мечты были маленькими и исполнимыми. Когда конфеты стоили пенни, а бог был кроликом».

Сара Уинман

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Самая прекрасная земля на свете
Самая прекрасная земля на свете

Впервые на русском — самый ошеломляющий дебют в современной британской литературе, самая трогательная и бескомпромиссно оригинальная книга нового века. В этом романе находят отзвуки и недавнего бестселлера Эммы Донохью «Комната» из «букеровского» шорт-листа, и такой нестареющей классики, как «Убить пересмешника» Харпер Ли, и даже «Осиной Фабрики» Иэна Бэнкса. Но с кем бы Грейс Макклин ни сравнивали, ее ни с кем не спутаешь.Итак, познакомьтесь с Джудит Макферсон. Ей десять лет. Она живет с отцом. Отец работает на заводе, а в свободное от работы время проповедует, с помощью Джудит, истинную веру: настали Последние Дни, скоро Армагеддон, и спасутся не все. В комнате у Джудит есть другой мир, сделанный из вещей, которые больше никому не нужны; с потолка на коротких веревочках свисают планеты и звезды, на веревочках подлиннее — Солнце и Луна, на самых длинных — облака и самолеты. Это самая прекрасная земля на свете, текущая молоком и медом, краса всех земель. Но в школе над Джудит издеваются, и однажды она устраивает в своей Красе Земель снегопад; а проснувшись утром, видит, что все вокруг и вправду замело и школа закрыта. Постепенно Джудит уверяется, что может творить чудеса; это подтверждает и звучащий в Красе Земель голос. Но каждое новое чудо не решает проблемы, а порождает новые…

Грейс Макклин

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза

Похожие книги

12 великих трагедий
12 великих трагедий

Книга «12 великих трагедий» – уникальное издание, позволяющее ознакомиться с самыми знаковыми произведениями в истории мировой драматургии, вышедшими из-под пера выдающихся мастеров жанра.Многие пьесы, включенные в книгу, посвящены реальным историческим персонажам и событиям, однако они творчески переосмыслены и обогащены благодаря оригинальным авторским интерпретациям.Книга включает произведения, созданные со времен греческой античности до начала прошлого века, поэтому внимательные читатели не только насладятся сюжетом пьес, но и увидят основные этапы эволюции драматического и сценаристского искусства.

Александр Николаевич Островский , Иоганн Вольфганг фон Гёте , Оскар Уайльд , Педро Кальдерон , Фридрих Иоганн Кристоф Шиллер

Драматургия / Проза / Зарубежная классическая проза / Европейская старинная литература / Прочая старинная литература / Древние книги
Отверженные
Отверженные

Великий французский писатель Виктор Гюго — один из самых ярких представителей прогрессивно-романтической литературы XIX века. Вот уже более ста лет во всем мире зачитываются его блестящими романами, со сцен театров не сходят его драмы. В данном томе представлен один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.Перевод под редакцией Анатолия Корнелиевича Виноградова (1931).

Виктор Гюго , Вячеслав Александрович Егоров , Джордж Оливер Смит , Лаванда Риз , Марина Колесова , Оксана Сергеевна Головина

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХIX века / Историческая литература / Образование и наука
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее