Читаем Преступление и наказание, Часть 4 полностью

She had a fortune, you know.У ней ведь был капитал.
'You see how I trust you, Arkady Ivanovitch'--that was actually her expression."Видите, как я вам доверяю, Аркадий Иванович", - право, так и выразилась.
You don't believe she used it?Вы не верите, что так выразилась?
But do you know I managed the estate quite decently, they know me in the neighbourhood.А знаете: ведь я хозяином порядочным в деревне стал; меня в околотке знают.
I ordered books, too.Книги тоже выписывал.
Marfa Petrovna at first approved, but afterwards she was afraid of my over-studying."Марфа Петровна сперва одобряла, а потом все боялась, что я заучусь.
"You seem to be missing Marfa Petrovna very much?"- Вы по Марфе Петровне, кажется, очень скучаете?
"Missing her?- Я?
Perhaps.Может быть.
Really, perhaps I am.Право, может быть.
And, by the way, do you believe in ghosts?"А кстати, верите вы в привидения?
"What ghosts?"- В какие привидения?
"Why, ordinary ghosts."- В обыкновенные привидения, в какие!
"Do you believe in them?"- А вы верите?
"Perhaps not, _pour vous plaire_....- Да, пожалуй, и нет, pour vous plaire____
I wouldn't say no exactly."То есть не то что нет...
"Do you see them, then?"- Являются, что ли?
Svidrigailov looked at him rather oddly.Свидригайлов как-то странно посмотрел не него.
"Marfa Petrovna is pleased to visit me," he said, twisting his mouth into a strange smile.- Марфа Петровна посещать изволит, -проговорил он, скривя рот в какую-то странную улыбку.
"How do you mean 'she is pleased to visit you'?"- Как это посещать изволит?
"She has been three times.- Да уж три раза приходила.
I saw her first on the very day of the funeral, an hour after she was buried.Впервой я ее увидал в самый день похорон, час спустя после кладбища.
It was the day before I left to come here.Это было накануне моего отъезда сюда.
The second time was the day before yesterday, at daybreak, on the journey at the station of Malaya Vishera, and the third time was two hours ago in the room where I am staying. I was alone."Второй раз третьего дня, в дороге, на рассвете, на станции Малой Вишере; а в третий раз, два часа тому назад, на квартире, где я стою, в комнате; я был один.
"Were you awake?"- Наяву?
"Quite awake.- Совершенно.
I was wide awake every time.Все три раза наяву.
She comes, speaks to me for a minute and goes out at the door--always at the door.Придет, поговорит с минуту и уйдет в дверь; всегда в дверь.
Перейти на страницу:

Похожие книги

Бывшие люди
Бывшие люди

Книга историка и переводчика Дугласа Смита сравнима с легендарными историческими эпопеями – как по масштабу описываемых событий, так и по точности деталей и по душераздирающей драме человеческих судеб. Автору удалось в небольшой по объему книге дать развернутую картину трагедии русской аристократии после крушения империи – фактического уничтожения целого класса в результате советского террора. Значение описываемых в книге событий выходит далеко за пределы семейной истории знаменитых аристократических фамилий. Это часть страшной истории ХХ века – отношений государства и человека, когда огромные группы людей, объединенных общим происхождением, национальностью или убеждениями, объявлялись чуждыми элементами, ненужными и недостойными существования. «Бывшие люди» – бестселлер, вышедший на многих языках и теперь пришедший к русскоязычному читателю.

Дуглас Смит , Максим Горький

Публицистика / Русская классическая проза
Лев Толстой
Лев Толстой

Книга Шкловского емкая. Она удивительно не помещается в узких рамках какого-то определенного жанра. То это спокойный, почти бесстрастный пересказ фактов, то поэтическая мелодия, то страстная полемика, то литературоведческое исследование. Но всегда это раздумье, поиск, напряженная работа мысли… Книга Шкловского о Льве Толстом – роман, увлекательнейший роман мысли. К этой книге автор готовился всю жизнь. Это для нее, для этой книги, Шкловскому надо было быть и романистом, и литературоведом, и критиком, и публицистом, и кинодраматургом, и просто любознательным человеком». <…>Книгу В. Шкловского нельзя читать лениво, ибо автор заставляет читателя самого размышлять. В этом ее немалое достоинство.

Анри Труайя , Виктор Борисович Шкловский , Владимир Артемович Туниманов , Максим Горький , Юлий Исаевич Айхенвальд

Проза / Историческая проза / Русская классическая проза / Биографии и Мемуары / Критика
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза
Вьюга
Вьюга

«…Война уже вошла в медлительную жизнь людей, но о ней еще судили по старым журналам. Еще полуверилось, что война может быть теперь, в наше время. Где-нибудь на востоке, на случай усмирения в Китае, держали солдат в барашковых шапках для охраны границ, но никакой настоящей войны с Россией ни у кого не может быть. Россия больше и сильнее всех на свете, что из того, что потерпела поражение от японцев, и если кто ее тронет, она вся подымется, все миллионы ее православных серых героев. Никто не сомневался, что Россия победит, и больше было любопытства, чем тревоги, что же такое получится, если война уже началась…»

Вениамин Семенович Рудов , Евгений Федорович Богданов , Иван Созонтович Лукаш , Михаил Афанасьевич Булгаков , Надежда Дмитриевна Хвощинская

Фантастика / Приключения / Русская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Фантастика: прочее