Преступление и совесть

— Василий Иванович, вы ведь тоже русский человек, как Голубев и Чаплинский…

Следователь помолчал мгновение.

— Вы это бросьте, Вера-чиновница. Лучше сами расскажите правду, мы учтем ваше искреннее признание. А не то… вас сошлют в Сибирь.

Внезапно глаза Веры наполнились слезами, она вся затряслась, судорожно всхлипывая. Фененко подал ей воды, но она оттолкнула его руку, и вода расплескалась на пол, попала и на мундир. Стряхивая с себя капли воды, он строго сказал:

— Держите себя в руках, мадам! Я повторяю: сошлют на каторгу, оттуда не вернетесь!

Вера подняла голову: глаза ее были сухи и жестки.

— Василий Иванович, Женька мой сам видел: еврей с черной бородой тащил Андрюшу, и бедный, несчастный мальчик кричал: «Женя, спасай меня!» А чернобородый Бейлис повернулся к сыну и заорал: «Вон отсюда, а то и тебя заберу!» Андрюша попал к разбойникам в руки, и те выцедили из него кровь. К Бейлису ходили евреи с длинными пейсами… Почему же вы, Фененко, притворяетесь, будто не знаете об этом, на меня всю вину сваливаете? Я не желаю брать на себя вину злодеев.

— Как вы сказали, кто видел?

— Женя, мой Женя своими глазами видел. Вызовите его, он все расскажет.

Распахнулась дверь, и на пороге кабинета появился Голубев. Он был крайне возбужден.

— Зачем вы мучаете невинную женщину, уважаемый господин следователь? — воскликнул студент. — Она потомственная дворянка… Я сам, как представитель общественности, вынужден был заняться этим кошмарным убийством. Могу сказать, что я расследовал дело. Ваши сыщики — продажные души. Мне теперь доподлинно известно, что именно зайцевский приказчик Бейлис зарезал Ющинского… Известны и мотивы этого злодеяния.

Остолбеневший от неожиданности следователь не сразу призвал студента к порядку. Вспомнив, с кем он имеет дело, Фененко соображал, какие лучше принять меры.

Лишь через несколько минут, дав представителю прессы и общественной совести пошуметь и покричать, Фененко встал и, отчеканивая каждое слово, спросил:

— Кто разрешил вам войти во время исполнения моих служебных обязанностей?

— Кто? Совесть и благородство русских людей, которых я представляю в западном крае — в древнем городе Киеве. Вы все играете в прятки, властью ваших мундиров укрываете подлинных преступников — евреев. Пойдемте, — схватил он Веру Чеберяк за руку. — Я выведу вас…

— Вы не сделаете отсюда ни шагу! — решительно крикнул Фененко. — Никто вам этого не позволит! — При этом он встал между Чеберяк и Голубевым. — А вы, молодой человек, ответите за ваше самоуправство.

— Я покажу вам, кто здесь настоящий хозяин! — закричал Голубев, выбегая из кабинета.

Следователь вызвал часового и приказал отвести арестованную в камеру.

На следующий день следователь Фененко получил указание от прокурора Киевской палаты Чаплинского немедленно освободить из-под стражи Веру Владимировну Чеберяк как арестованную по ошибке на основании непроверенных данных.

Статья в газете «Русское знамя»

В начале июля 1911 года в газете «Русское знамя» появилась статья, очень резкая по своему характеру. Автор статьи требовал от следователя, ведущего дело об убийстве Андрюши Ющинского, повнимательнее прислушаться к голосам русских патриотов. Далее автор негодовал, что министр юстиции не проявляет должного интереса к происходящим событиям, оставаясь в стороне… Личное вмешательство министра юстиции просто необходимо, чтобы заставить следователя и прокуратуру действовать, действовать…

Министру юстиции принесли газеты «Русское знамя» вместе с «Земщиной», «Речью» и другими. Подавая газеты, секретарь обратил внимание министра на статью в «Русском знамени».

Всегда внешне спокойный Иван Григорьевич Щегловитов и сейчас ничем не выдал, что какая-то заметка в газете способна вывести его из душевного равновесия. Прочитав статью, министр машинально пригладил волосы, затем поручил секретарю составить телеграмму на имя прокурора Киевской судебной палаты Чаплинского, в которой просил немедленно сообщить ему о ходе следствия по делу об убийстве Ющинского. Подумав, министр распорядился обозначить в телеграмме, что ответ надлежит адресовать не в Петербург, в Министерство юстиции, а в Черниговскую губернию, в имение министра «Кочеты», куда он уезжает на отдых.

Отдав подполковнику Кулябко распоряжение об аресте приказчика Бейлиса, Чаплинский принял решение лично выехать в «Кочеты» для доклада министру юстиции об осложнениях, возникших в ходе следствия.

Следователь по особо важным делам Фененко категорически отказался принять ту версию преступления, которая только и может быть приемлема в данных условиях. Даже Кулябко вначале не давал согласия на арест «человека с черной бородой», требуя оснований, а следователь никаких оснований не находил. Чаплинский же настаивал на немедленном аресте Бейлиса, пользуясь лишь свидетельскими показаниями. Большая беда будет, если обвиняемый скроется во время следствия…