Преступление и совесть

— Миллионные народы терпят бесконечные угнетения от власть имущих… О какой вообще свободе может быть речь в стране, где нет свободы слова… где рабочие и крестьяне являются гражданами третьего и четвертого разряда, где за избранниками народа ходят банды агентов охранного отделения, в стране, где еще можно устраивать такие процессы, как процесс Бейлиса?

Снова раздались возгласы:

— Шабес-гой!

— Я ведь говорил — новый шабес-гой!

— Родной брат Владимира Короленко!

— Оба они малороссы, ненавистные хохлы!

Снова раздался звонок председательствующего Родзянко.

Оратор на трибуне улыбнулся и продолжал:

— …Но помимо средневековых преследований евреев в варварской и дикой стране нашей, преследования родного языка всех наций, как бы особую задачу правительства составляет преследование языков славянских наций — украинцев и поляков… Черносотенцы и их лакеи называют Россию великой славянской державой, быть может, только потому, что в этой великой державе наблюдается самое большое угнетение славянских народностей. Аресты, обыски, штрафы, полицейские преследования за тайное обучение родному языку!..

…В России преследование грамотности и преследование славянских наций в области образования на родном языке принимает неслыханные размеры… Но, господа, если безобразна и крепостнически позорна вообще русская безграмотность, безграмотность, охраняемая и насаждаемая нашим правительством, то она еще ужаснее на Украине…

…Господин председатель бюджетной комиссии в своей речи сказал, что громадная сумма нашего бюджета, три миллиона с лишним, — налоги, собираемые преимущественно с самого что ни есть бедного люда, и из этих именно копеечек создается такой бюджет. В то же время председатель бюджетной комиссии говорит: личная и имущественная безопасность не находятся на надлежащем уровне. На что он намекает, не на то ли, что у нас мало полиции, что нужно больше агентов, больше тюрем? Он не сказал определенно…

…Разжигание национальной вражды — вот девиз нашего Министерства внутренних дел; разделяй и властвуй; разделение в национальном вопросе всех партий, господа, — вот ваша самая главная задача…

Снова раздались раздраженные возгласы на скамьях правых.

Одиноко сидел где-то среди кадетов еврейский депутат Фридман и внимательно слушал речь Петровского. Когда депутат от рабочих упомянул дело Бейлиса и трагичное положение евреев в России, Фридман подумал: «Как этот социал-демократ говорит о нашем народе!.. У него получается лучше, чем у меня. Можно подумать, что этот депутат от рабочих Екатеринослава представляет евреев в русском парламенте, а не я, Фридман Нафталь Маркович, присяжный поверенный из Ковенской губернии!»

Обида на самого себя за свою беспомощность начала одолевать Фридмана. Он глядел на Петровского, на его лицо, которое может быть и жестким, когда он говорит о своих противниках, и добрым, мягким, когда он говорит о своих братьях рабочих и об угнетенных народах России.

Невзирая на гомон правых, Петровский режет остро, как добротным скальпелем, и помимо своей воли его слушает вся Дума.

Григорий Иванович глянул в сторону, где сидели большевистские депутаты — Бадаев, Самойлов и другие, и почувствовал, что они поддерживают его. Он заметил это по выражению их лиц. Бадаев подмигнул ему, как бы желая напомнить, что он, Петровский, не все сказал. Все они были знакомы с речью, написанной Лениным и переправленной большевистским депутатам.

Петровский налил из графина в стакан немного воды, отпил, поставил стакан обратно, который весело звякнул о поднос, и продолжал:

— Вопрос о национальном мире или национальной ненависти имеет коренное значение для русской демократии. Только при полном единстве демократических сил мы можем добиться политической свободы и обеспечить ее; наоборот, национальная травля обессиливает борьбу за свободу в интересах помещиков, в интересах реакции…

— Довольно! — раздалось из зала.

— Господа депутаты! — призывал Родзянко. — Дайте члену Государственной думы депутату Петровскому закончить свое слово.

Депутат продолжал:

— Национальному шовинизму и интернациональному объединению капиталистов рабочие противопоставили свое интернациональное объединение для борьбы против капитализма, против буржуазии…

Гомон заглушил голос депутата. Но он напряг все свои силы и закончил:

— Мы голосуем против сметы Министерства внутренних дел…

Свистки и ругательства со стороны правых провожали Петровского с трибуны.

Гордый, удовлетворенный тем, что он выполнил наказ своих избирателей, Петровский направился к друзьям и соратникам, сидящим в зале императорской Государственной думы.

— Мало вас вешали, господа социал-демократы!

— Мы с вами рассчитаемся!

Петровский не прислушивался к этим диким выкрикам, а смело шагал вперед. Вскоре он попал в объятия Бадаева, Шагова и других большевиков, приветствовавших его мужественное выступление.