Преступление в Орсивале

– Убежден, что уйдет, если только не сошел с ума.

– В таком случае, повторяю вам, победа за нами; единственное серьезное препятствие я только что устранил.

Внезапно Лекок замолчал. Дверь ресторана была полуоткрыта, какой-то человек заглянул в нее, но сразу скрылся из виду.

– А вот мой подчиненный! – воскликнул Лекок и подозвал официанта, чтобы уплатить по счету. – Пойдемте: он должен ждать нас в пассаже.

В самом деле, по галерее неспешно прогуливался вдоль лавок молодой человек, одетый, как рабочий из мебельной мастерской. У него были длинные темные волосы, брови и усы цвета воронова крыла. Папаша Планта, разумеется, не узнал Зеленца. Лекок, у которого был наметанный глаз, узнал подчиненного мгновенно и даже, по-видимому, остался не вполне доволен.

– Неважно, – проворчал он, пока молодой человек кланялся ему, – просто из рук вон плохо. Ты что же, любезный, думаешь, что достаточно изменить цвет усов – и тебя уже не узнать? Посмотрись-ка в зеркало и скажи мне: разве выражение твоей физиономии хоть сколько-нибудь переменилось? Тот же взгляд, та же улыбка! Постой-ка, ты и картуз слишком сдвинул набекрень, и руки держишь в карманах как-то неуверенно!

– В другой раз постараюсь подготовиться получше, сударь, – скромно отвечал Зеленец.

– Надеюсь, но на сегодня сойдет и так. Привратник тебя не узнает, а большего и не требуется.

– А что я должен делать теперь?

– Инструкции таковы, – начал Лекок, – и постарайся не допустить никакой промашки. Во-первых, найми экипаж с хорошей лошадью. Затем заезжай в кабачок, захвати там одного из своих товарищей и отправляйся с ним вместе к особняку господина Уилсона. Там позвонишь у ворот, войдешь, но один, и отдашь привратнику вот это письмо. Скажешь, что оно крайне важное и не терпит отлагательства. После этого вы оба спрячетесь где-нибудь поблизости. Если господин Уилсон выйдет – а он выйдет, даю голову на отсечение, – пускай твой товарищ немедля мне сообщит. А ты следуй за господином Уилсоном и не спускай с него глаз. Наверняка он возьмет фиакр, а ты поезжай за ним и постарайся сесть рядом с кучером. Да смотри в оба – этот прохвост способен выскочить на ходу так, что ты не заметишь и будешь попусту гоняться за пустым фиакром.

– Хорошо, что вы меня предупредили…

– Молчи, не перебивай. По всей видимости, он направится к торговцу мебелью на улицу Святых отцов, но я могу и ошибиться. Возможно, он велит отвезти себя на железнодорожный вокзал и сядет в первый попавшийся поезд. В таком случае садись в тот же вагон и поезжай за ним, куда бы он ни направился; постарайся лишь при первой же возможности послать мне телеграмму.

– Будет исполнено, сударь. Только вот, если придется садиться в поезд…

– Что, денег нет?

– В том-то и дело.

– Вот возьми. – Лекок достал бумажник. – Здесь пятьсот франков, этого тебе с лихвой хватит на кругосветное путешествие. Все понял?

– Простите… А что я должен делать, если господин Уилсон тихо-мирно вернется к себе в особняк?

– Дай мне закончить. Если он вернется, возвращайся вместе с ним и, как только его карета остановится перед особняком, дважды свистни, да посильней, сам знаешь. Потом жди меня на улице, но фиакр не отпускай: тебе, возможно, придется уступить его вот этому господину.

– Все понял! – ответил Зеленец и тут же исчез.

Оставшись вдвоем, папаша Планта и сыщик принялись мерить шагами галерею. Оба озабоченно молчали, как всегда бывает в решающий момент: за игорным столом никто не затевает пустой болтовни. Вдруг Лекок встрепенулся: в конце галереи он заметил одного из своих полицейских. Снедаемый нетерпением, он побежал навстречу ему.

– Ну?

– Сударь, дичь вышла из норы, и Зеленец ее травит.

– Пешком или в фиакре?

– В фиакре.

– Ясно. Возвращайся к своим товарищам и скажи им, чтоб были наготове.

Все шло, как хотел Лекок; торжествуя, он вернулся к старому судье, но господин Планта так изменился в лице, что сыщик встревожился.

– Вам нездоровится, сударь? – обеспокоенно спросил он.

– Нет, просто мне уже пятьдесят пять лет, господин Лекок, а в этом возрасте волнение пагубно. Теперь, когда мои желания вот-вот осуществятся, я дрожу и чувствую, что разочарование убьет меня. Мне страшно, просто страшно… Ах, зачем только я пошел с вами?!

– Но ваше присутствие мне необходимо, сударь. Без вас, без вашей помощи я ничего не смогу сделать.

– На что я вам?

– Чтобы спасти мадемуазель Лоранс.

При звуке этого имени силы вернулись к орсивальскому мировому судье.

– Ну раз так… – протянул он и решительным шагом устремился к выходу на улицу, но Лекок его удержал.