Преступление высшей пробы

С этими словами Алла направилась в сад, а я, еле сдерживая смех, принялась осторожно подниматься по узенькой лестнице, показавшейся мне почему-то довольно хлипкой.

Выключатель действительно быстро нашелся, и несколько ламп, расположенных на запыленных стенах, осветили длинное узкое помещение с низким потолком. Строго говоря, это был не чердак, а, скорее, мансарда. Но Алла, похоже, не особенно вникала в такие подробности.

Я осмотрелась. Вопреки моим опасениям комната была не так уж захламлена, просто здесь давно не делали уборку, и на поверхности сгрудившейся вдоль стен и в углах старой мебели образовался толстый слой пыли.

Я медленно продвигалась от входа к противоположной стене, внимательно осматриваясь.

Пока ничего похожего на кожаный альбом на глаза не попадалось.

В углу комнаты я заметила небольшой узкий комод, на стене над ним было закреплено зеркало. Я принялась выдвигать ящики, где обнаружила тюбики с засохшей помадой, пустые пудреницы, пару сломанных расчесок и головную щетку. Странно, что Елена Григорьевна не удосужилась избавиться от этих сокровищ.

В двух других ящиках оказался ворох выцветших шелковых шарфиков и косынок. Причем все эти аксессуары лежали вперемежку с какими-то немыслимыми трехъярусными бусами из пластмассы и цветного стекла.

Я принялась сгребать обеими руками эти раритеты, попросту вытряхивая их на пол. Я, конечно, вела себя по-свински, но что поделаешь. Иначе я невесть сколько времени провозилась бы, разгребая все это тряпье.

Наконец я все же обнаружила тот самый альбом с фотографиями, о котором говорила Алла. Он зачем-то был втиснут в дальний угол нижнего ящика комода, да еще отгорожен высокой жестяной банкой с пуговицами и разноцветными бусинами, которая мешала полностью выдвинуть этот самый ящик. Такое впечатление, что кто-то специально пытался спрятать этот альбом куда подальше, словно желая отгородиться от хранящихся в нем воспоминаний.

Достав альбом, я кое-как уложила обратно в ящики его содержимое, которое недавно сама высыпала на пол.

Задвинув ящики и взяв альбом, я поспешила поскорее вернуться в гостевую спальню. Мне порядком надоело находиться в пыльном полутемном помещении, к тому же из-за низкого потолка у меня возникло неприятное давящее чувство, которое порядком мне досаждало.

В спальне я растянулась на кровати и принялась листать альбом.

Как и говорила Алла, здесь было множество снимков Елены Григорьевны, когда она была еще совсем молодой женщиной. Несмотря на неважное качество черно-белых фотографий, черты моей ныне покойной знакомой были вполне узнаваемы.

Кстати, молодая жена Солодовникова оказалась права — в молодости Елена Григорьевна была довольно красива. Точеный нос, живые темные глаза под красиво очерченными бровями. Теперь понятно, в кого Олег такой красавчик.

Я продолжала просматривать снимки, надеясь найти какую-нибудь связь фотографий с пометками из записной книжки, попросту говоря, я рассчитывала найти портрет Костика. Однако Елена Григорьевна, похоже, предпочитала позировать в одиночестве.

Наконец мне попалась-таки фотография, на которой совсем еще молодая Елена Григорьевна была запечатлена рядом с мужчиной и маленьким мальчиком, который стоял между ними, держал обоих за руки. Мальчик — наверняка Олег, в детском лице угадывались фамильные черты. А вот мужчина…

Молодой человек несколько смущенно улыбался и производил довольно приятное впечатление, но вот назвать его писаным красавцем, способным вскружить голову опытной женщине, я бы не решилась. А ведь именно так описывала Константина подруга покойной Генриетта. Скорее всего, на снимке был тот самый Анатолий, муж Елены Григорьевны, о котором упоминала та же Генриетта.

Это был единственный семейный снимок в этом альбоме, очевидно, остальные хранились в квартире Елены Григорьевны или у самого Олега.

Я принялась рассматривать остальные фотографии. По мере просмотра Елена Григорьевна на снимках, если так можно выразиться, старела. Начали попадаться цветные фотографии, постепенно полностью вытеснившие черно-белые.

К своему разочарованию, я так и не нашла ни одного фото того самого Костика. Однако я отметила для себя одну довольно часто повторяющуюся деталь. На большинстве снимков блузку Елены Григорьевны украшала довольно заметная брошь. Причем блузки были разные, а брошь одна и та же, винтажная и явно очень дорогая. Судя по фотографиям, Елена Григорьевна обожала массивные золотые украшения. Так, практически на каждом снимке она с удовольствием демонстрировала тяжелые серьги с драгоценными камнями. Если на фотографии видны были руки, то на пальцах можно без труда разглядеть массивные явно золотые перстни опять-таки с драгоценными камнями или без оных. И вот странность — перстни и серьги, как правило, были разными, а брошь — одна и та же, золотая, ажурного плетения. На этом плетении в центре был закреплен крупный черный камень овальной формы, окруженный небольшими круглыми бриллиантами.