Преступления Алисы

Глава 30

Как только сэр Ричард Ренлах закончил читать, сестра Росаура, сдавленно вскрикнув, вскочила. Я увидел, что и Селдом поднимается и на лице его написан тот же ужас, какой овладел мной. Но прежде, чем кто-либо успел направиться к двери, раздался голос Питерсена, резкий и властный:

– Просьба не расходиться! Вернитесь, пожалуйста, на свои места. Если девушка исполнила то, о чем написала в письме, мы уже ничем ей не поможем.

В руке у него появился мобильный телефон и, не сводя взгляда с сидевших за столом людей, инспектор дал указания направить бригаду «скорой помощи» и патрульную машину по адресу, где жила Кристин. Мы слышали, как отчаянно рыдает сестра Росаура.

– Мне следовало догадаться, – бормотала она, – следовало понять…

Питерсен не слишком сочувствовал ей.

– Вот вам-то как раз лучше выйти, подождите внизу, рядом с полицейским. Потом поедете со мной в участок давать показания. Вам еще предстоит объяснить, как получилось, что вы предоставили Кристин яд. Думаю, вам как медсестре отлично известно, чем грозит хищение токсичных веществ из больничных запасов.

– Я не трогала больничные запасы! – возмутилась Росаура, устремив на него пылающий взгляд. – Аконит растет у меня в огороде: мне тоже не раз приходилось травить крыс. Я и не подозревала, что Кристин просит яд для чего-то другого.

– Это мы еще выясним, – отрезал Питерсен, указывая ей на дверь.

Сестра Росаура вынула платок, чтобы вытереть слезы, встала с церемонным видом и попрощалась с нами легким наклоном головы. Инспектор подождал, пока дверь за ней закроется, и снова обратился к присутствующим:

– Даже если то, что девушка написала в письме, – правда, остается объяснить смерть Андерсона. Об этом Кристин ничего не сказала, но мы знаем, что она никоим образом не могла убить журналиста. Зайдя к ней на квартиру и попытавшись взять интервью, Андерсон вернулся в редакцию и работал на компьютере у себя в кабинете до шести часов вечера. Мы даже располагаем полным текстом статьи, которую он собирался опубликовать на следующий день. Но вы, профессор Селдом, чуть раньше выразили уверенность, что и мистер Хаас к этому непричастен. Хотя и не объяснили, почему мы должны отвергнуть эту версию.

– По данному поводу, – произнес Селдом, – в любом случае предстоит объясниться Ричарду.

Раздался ропот изумления, недоумения, и сэр Ричард Ренлах обвел своих коллег бесстрашным и жестким взглядом. Я вдруг понял, что скорее всего ему не впервые давать объяснения по поводу чьей-то смерти, и по тому, с каким высокомерием он воспринял слова Селдома, как горделиво выпрямил спину, стало очевидно, что одряхлевшее тело принадлежит человеку, привыкшему отдавать приказы и отвечать за последствия.

– Браво, Артур, – сказал он тоном, в котором звучало не раскаяние, а прямая угроза. – Нужно было предвидеть, что тебя не проведешь. Однако берегись: и тебя, как эту девушку, умничанье не доведет до добра. Ладно, я объяснюсь. Но только перед членами Братства, хотя придется смириться с тем, что и инспектор останется послушать. Речь пойдет о вопросах национальной безопасности, и мы будем вынуждены попросить твоего аргентинского аспиранта удалиться. То, что я сообщу, должно храниться в строжайшем секрете.

Разумеется, я сразу поднялся и вышел. Я хотел одного: поскорее добраться до дома Кристин. Когда я спустился по лестнице и увидел рядом с полицейским Росауру, всю в слезах, на меня вдруг со всей своей неумолимой, давящей силой обрушилась мысль, что уже слишком поздно для чего бы то ни было. И все-таки, гонимый отчаянием, я взобрался на холм. Взбежав на вершину, запыхавшийся, в изнеможении, я разглядел, что у дверей стоит машина «Скорой помощи», а у решетки толпятся соседи. Двое полицейских закрепляли желтую ленту поперек гравийной дорожки, ведущей в сад. Вдруг по толпе пролетел возбужденный ропот: дверь распахнулась, и я увидел, как с медлительностью, не предвещавшей ничего хорошего, санитары спускали вниз носилки с телом, полностью покрытым простыней. «Мертва, мертва», – повторяли все вокруг, словно некий щекочущий нервы пароль, с тем низменным, чуть ли не радостным возбуждением, какое вызывает чужая смерть.

Я отправился восвояси, оглушенный, без единой мысли в голове, до сих пор не веря, что все кончено. Когда я проходил мимо Крайст-Черч, полицейского на входе уже не было и привратник сообщил, что заседание Братства закончилось. Я направился в Институт математики со слабой надеждой застать Селдома в его кабинете, но он туда не возвращался. Мне вдруг пришел в голову вопрос: сказал ли кто-нибудь матери Кристин о смерти дочери, и я решил написать Селдому на электронную почту, чтобы уточнить это. В своем почтовом ящике я с изумлением увидел, что он сам отправил мне письмо несколько минут назад. Селдом тоже заходил в институт в надежде встретить меня. Ему нужно сообщить мне нечто срочное, он будет ждать меня в пабе «Орел и дитя» по меньшей мере час.