Преступления прошлого

И в ту же секунду Дэвид Ластингем, одолев последнюю ступеньку, нацелил на него небрежный, но яростный правый хук, которого Джексон никак не ожидая, но который определенно почувствовал. По правде говоря, он мог бы поклясться, что слышал, как у него хрустнула скула. Ну все, подумал Джексон, теперь я точно его убью, но тут наверху лестницы появилась Марли:

— Папочка?

Джози плюнула ему в лицо:

— Убирайся из нашего дома к едрёне матери, Джексон, и да, кстати, я же тебе не сказала: мы переезжаем в Новую Зеландию. Хотела сообщить тебе за чаем, проявить сострадание, так сказать, но ты этого не заслуживаешь. Дэвиду предложили работу в Веллингтоне, и он согласился, и мы едем с ним. Как тебе новость, а, Джексон?

Джексон припарковал «альфу» в арендованном гараже в начале переулка, ощутив обычный укол вины за шум выхлопной трубы. Он думал о Сильвии, которая отказалась от жизни, заперев себя в монастыре. Она знала больше, чем говорила, тут никаких сомнений. Но сейчас он не хотел думать о Сильвии, он хотел думать о горячей ванне и холодном пиве. Он был в ярости, что позволил Дэвиду Ластингему себя ударить. Казалось, еще больше этот день невозможно испортить, хотя по опыту Джексон знал, что любой день можно портить до бесконечности, и, чтобы доказать этот тезис, из-за гаража выскользнула темная фигура и ударила его по голове чем-то, что до боли напомнило ему рукоять пистолета.

— Да, но видела бы ты того парня, — слабо пошутил Джексон, но Джози не засмеялась.

От нее пахло фруктами и солнцем, и он вспомнил про запланированный поход за ягодами. Ее загорелые руки все были в царапинах, словно она подралась с кошками.

— Кусты крыжовника, — сказала она, когда он поинтересовался.

— Извини, они нашли мою донорскую карточку, ты там указана ближайшей родственницей. У меня всего-навсего легкое сотрясение, зря они тебя выдернули.

— Джексон, ты пролежал там всю ночь. Тебе повезло, что сейчас так тепло, представь, что было бы зимой.

Она скорее отчитывала его, а не сочувствовала, как будто он сам был виноват в том, что на него напали. На самом деле ему действительно хотелось бы увидеть того парня, потому что он был совершенно уверен, что подпортил тому физиономию. Джексону повезло: у него была хорошая реакция, и, увидев направлявшуюся к нему фигуру, он интуитивно отпрянул — в результате удар вызвал сотрясение мозга, а не расколол череп всмятку. И он успел нанести ответный удар — не четкий правый хук, не с разворота, не один из изящных приемов, которым он в свое время обучился, нет, это был автоматический грубый ответ мужика, взбесившегося в разгар субботней попойки: Джексон ударил нападавшего головой в лицо. У него до сих пор в ушах стоял шмяк, раздавшийся при соприкосновении его лба с чужим носом. Повторная травма головы не пошла на пользу, и тут он, видимо, и вырубился. Следующее, что он помнил, — это молочник, уже почти на рассвете пытавшийся привести его в чувство.

Джози отвезла его домой.

— Врач велел, чтобы со мной кто-нибудь остался на сутки, — сказал он сконфуженно, — на тот случай, если я снова потеряю сознание.

— Придется тебе найти кого-нибудь другого, — ответила она, тормозя у обочины в начале переулка.

Осознав, что все еще ждет сочувствия, в котором ему было отказано, он неуклюже выбрался с пассажирского сиденья «вольво». Такое ощущение было, что черепные кости смещаются и наезжают друг на друга, как тектонические плиты. Каждое движение болью отдавалось в мозгу. Он был серьезно не в форме.

Джози опустила стекло. На секунду ему показалось, что она вот-вот высунется и поцелует его на прощание или предложит остаться и присмотреть за ним, но вместо этого она сказала:

— Пора тебе завести нового ближайшего родственника, Джексон.

Добравшись домой, Джексон усадил Голубого Мышонка на каминной полке. Так он и знал, что рано или поздно начнет называть эту мышь по имени. Поставил урну с прахом Виктора (которую позабыл отдать Амелии с Джулией из-за всего этого дурдома) между Голубым Мышонком и единственным украшением каминной полки — керамической безделушкой с надписью «С наилучшими пожеланиями из Скарборо». После развода супружеское имущество было поделено так, как Джози сочла справедливым: Джексон взял свое «дерьмо» (то есть диски с кантри и сувенир с наилучшими пожеланиями), а Джози взяла все остальное. Может, Голубой Мышонок за ним присмотрит, раз больше некому. Джексон проглотил две таблетки ко-кодамола,[91] который ему дали в больнице (хотя он хотел морфин), лег на диван и включил «Из Болдера в Бирмингем», но такую боль не под силу было унять даже Эммилу.

12 Каролина