Преступник номер один. Уинстон Черчилль перед судом Истории

О том, что истребление было взаимным и счет русским жертвам еще до 1917 года шел тоже на десятки тысяч (не говоря уж о том, что началось после 1920 года), автор тоже не пишет, даже не намекает. Однако читатель не может не сознавать: евреи сеяли ветер в 1881-м, в 1905-м – вот и пожали бурю в 1919 году. Чему удивляться? Это было вполне закономерно. Тогда войну еще можно было остановить – теперь она разгорелась. Маховик войны разгонялся медленно, но крутили-то его евреи, а когда он разогнался, уже было не затормозить.

Не пишет Будницкий и об истинной причине погромов. Но она порой сквозит в тех фактах и цитатах, которые он честно приводит. Например, он рассказывает: «Иногда борцы за свободную Украину брали заложников. Командир одного из отрядов объяснил: «Наш отряд преследует цели воспитательные. Мы хотим отучить жидов от политики. Мы хотим отбить у них охоту к власти на Украине, где власть должна принадлежать только украинскому народу. Вот мы и дадим им маленький урок, бескровный». «Урок» заключался в том, что заложников высекли»[230].

Думается, что инстинктивно именно так – отбить у евреев охоту к власти – и понимали свои задачи простые участники Гражданской войны по обе стороны фронта: русские, украинцы, белорусы (в понятиях того времени – «триединый русский народ»). Лишь иногда переводя свои стремления с языка инстинкта на язык мысли. Но ведь отличие любой этнической войны – ее стихийность, спонтанность, неудержимость. Она есть именно проявление инстинкта, а не рассудка, хотя пользуется и рациональными аргументами. И с этой стихией не совладать ни доводами разума, ни законами, ни декларациями.

Необходимо также напомнить читателю, что когда говорят о зверских погромах евреев, учиненных казаками, как белыми, так и красными, осенью 1919 года, то почему-то забывают, что этому предшествовала геноцидная директива Якова Свердлова о «расказачивании» от 29 января того же года, следствием которой явилось массовое чудовищное истребление казачьего субэтноса русского народа без различия пола и возраста, проводившееся под руководством Якира и Френкеля. Казакам сегодня адресуются едва ли не основные обвинения со стороны пострадавшего еврейства. Однако мы понимаем: погромы во многом явились ответом казачества, в том числе и на эту директиву, и на этот геноцид. Но главное: и то и другое было откровенным проявлением этнической русско-еврейской войны, отрицать которую нет никакой возможности.

В течение почти ста лет всю вину и ответственность за еврейские погромы времен Гражданской войны все возлагали только на белых. Понятно: кровная связь Советской власти с еврейством на протяжении всей своей истории требовала именно такой публичной и постоянной трактовки. Официально большевистский режим был объявлен абсолютным благом, а противодействие ему – абсолютным злом, соответственно, красным приписывалось все хорошее, а белым все плохое, в том числе погромы. Эта пропагандистская традиция сложилась уже в ходе Гражданской войны, когда вся еврейская пресса и общественность за рубежом агитировали за Советскую власть. А в дальнейшем проеврейски настроенные историки вне России (в основном на Западе), вынужденные, напротив, постоянно отбиваться от обвинений в установлении евреями большевистского режима, искали в белогвардейских погромах оправдания массовому участию евреев в революции, Гражданской войне и строительстве Советской власти. Этой позиции еврейская историография придерживается и посейчас.

Концептуально книга Будницкого примыкает к той же традиции, однако ее выгодное отличие в том, что она буквально обрушивает на читателя массу информации о погромах евреев, которые совершались по обе – что очень важно! – стороны всех фронтов. (Автор не случайно подчеркивает в «Заключении», что антисемитизмом было увлечено «большинство населения страны» и что «Красная армия была проникнута не в меньшей степени антисемитским духом, чем войска ее противников»[231].) Позволяя, тем самым, постигнуть, что фронт-то на самом деле был один и что за фасадом социальной, классовой войны следует прозревать войну этническую. Своя русско-еврейская война шла в каждом из двух враждебных станов: как в белом, так и в красном.

Пересказывать пионерную книгу Будницкого здесь нет возможности (развернутую рецензию см. в журнале «Вопросы национализма» № 28, 2016), но некоторые примеры и цитаты из нее привести стоит.