Преступник номер один. Уинстон Черчилль перед судом Истории

Надо признать, евреи сделали для себя правильный выбор, они безошибочно поставили на верную лошадь, которая привезла их к победе. И поначалу они выиграли от этого очень много. Как известно, Гражданская война окончилась победой красных. Но в этнической русско-еврейской войне победы евреев, в сущности, с этого только начинаются, как и поражения русских. Апофеоз юдократии, красный послереволюционный террор над русской биосоциальной элитой, слом «старорежимной» России со всей ее русской культурой, верой и языком, принудительное, подневольное донорство и, как теперь говорят, «позитивная дискриминация» русского народа – все это длилось долго, почти до середины 1930-х годов, а что-то и до 1991 года. Но это – тема другой книги.

Белогвардейцы и еврейский вопрос (теория и практика)

Едва ли не главной причиной поражения Белой армии была нечеткость, невнятность и противоречивость выдвигавшихся ею целей борьбы. Для того чтобы широким человеческим массам было за что идти убивать и умирать, этих целей было явно недостаточно. Одного лишь негатива («долой коммунистов и советскую власть!»), а также принципиального «непредрешенчества» («прогоним большевиков, а там видно будет») в таких случаях для мобилизации мало. И даже лозунг «За единую и неделимую Россию!» был для одних недостаточен, а для других даже и неприемлем.

Нужен был мощный позитив, пробуждающий глубинную мотивацию, необходимо взывание к архетипам, пробуждение в сознании извечной мобилизационной модели «свой – чужой». Но ничего этого так и не появилось.

У большевиков, у красных, напротив, это делалось виртуозно: умело и непрерывно возбуждалась классовая ненависть у «своих» (рабочих, крестьян, солдат, матросов) – против «чужих» (буржуев, помещиков, дворян, вообще всех «бывших»). Эта ненависть с успехом вела массы в «последний, смертный бой». При этом национально чужие элементы (евреи-руководители в первую очередь) преподносились как классово свои. Эта адская мимикрия отлично срабатывала, ловкие демагоги, всяческие диманштейны, играли на настроениях и инстинктах масс. При всей общенародной ненависти «триединого русского народа» к евреям, эта ненависть мгновенно сменялась наивным и восторженным доверием, как только евреи заговаривали с народом о его насущных нуждах: о мире, о земле, о «власти – народу!» и тотальном переделе («грабь награбленное!»).

На этот феномен весьма определенно указал Будницкий: «Солдаты как будто переставали замечать национальность политиков в том случае, если их лозунги устраивали военнослужащих» (!!). В частности, евреям, агитировавшим за прекращение войны, «прощалось» их еврейство, зато русских, призывавших к войне до победы, могли и на штыки поднять. Или вот выразительный пример: «В Одессе после Февральской революции большую популярность приобрел считавшийся знатоком аграрного вопроса эсер С. С. Зак. Он часто выступал с пропагандой аграрной программы эсеров. В Одессе ходили разговоры, что приезжающие в город крестьяне спрашивали: «Де той жид, шо дае землю?»»[264].

Так в одночасье «классово близкие» евреи становились для русских рабочих, крестьян и солдат своими, а «классово чуждые» русские офицеры или чиновники, интеллигенты – чужими, которых не жалко, которых нужно «смести с лица земли».

Но на каких «чужих» могли как на врагов указать русским солдатам и офицерам руководители Белого дела? На русских рабочих и крестьян? Смешно и говорить! Конечно, нет.

Есть азбучные основы науки этнополитики. Они гласят:

«Противоречивость этнического и классового принципа общественной организации носит неизбывный, онтологический характер.

Классовая борьба способна взорвать национально однородное общество.

Битва этносов раздирает и тиранит страны, сумевшие погасить социальные конфликты.

Чтобы сплотить этнос, нужно заставить его забыть о классовом антагонизме.

Чтобы объединить класс, нужно заставить его забыть о существовании внутри него разных этносов с их порой противоречивыми интересами.

Если хочешь помешать национальному, этническому объединению – подведи контрмину классовой борьбы. Если хочешь не допустить гражданской, классовой войны – разогрей национальные конфликты. Национальное единство скрепляется борьбой с другими этносами; классовое – борьбой с другими классами»[265].

Видный политический деятель и журналист времен Гражданской войны, служивший связующим звеном между коммунистической партией и российским еврейством, руководитель Еврейской секции Наркомнаца Семен (Шимон) Диманштейн в статье «Сионизм под маской коммунизма» проницательно подметил разительное отличие Белой армии от Красной: «Наши враги выступают против нас с националистической армией; идея национальной армии у нас обанкротилась, – мы имеем только коммунистическую армию»[266].