Преступники. Мир убийц времен Холокоста

Циклон Б должен был действовать быстрее и результативнее, чем окись углерода. Он был испытан на советских военнопленных и оказался эффективным. Более того, для осуществления массовых убийств в Освенциме применение выхлопных газов двигателя внутреннего сгорания не представлялось возможным. Вероятно Рудольф Хёсс, комендант Освенцима, решил, что применение Циклона Б приводило к практически мгновенной и безболезненной смерти ²⁹. Однако в своих мемуарах Хёсс пишет, что только стоявшие рядом с вентиляционными отверстиями, через которые высыпали яд, около одной трети, «умирали сразу же. Остальные шатались и начинали кричать и задыхаться… Кричавшие, а также старые, больные и слабые, и маленькие дети умирали быстрее, чем молодые и здоровые» ³⁰.

Рассказы свидетелей похожи. Член еврейской зондеркоманды, который выносил трупы из камеры, вспоминал, что «на их лицах можно было видеть боль, вызванную удушением» ³¹. Еще один «рабочий еврей» так описывал ужасное зрелище, когда зондеркоманда открыла дверь: «Можно было найти людей, глаза которых вылезли из глазниц, поскольку их организм боролся. У других кровь шла отовсюду, или они были перепачканы своими собственными экскрементами или экскрементами других людей… Некоторые тела были красными, другие – очень бледны, поскольку все реагировали по-разному. Но все они мучились перед смертью» ³². Миклош Нисли, еврейский врач, который обслуживал персонал крематория, также осматривал место, когда открывали дверь. «Я чувствовал, что это был мой долг перед моим народом и перед всем миром дать подробный отчет о том, что я видел, если когда-нибудь благодаря чудесному капризу судьбы мне удастся спастись». Д-р Нисли сообщал, что тела лежали друг на друге. Газ сначала заполнял нижний слой воздуха, из-за чего жертвы наступали друг на друга, чтобы подняться на несколько футов выше и попытаться спастись от газа. «Какая, должно быть, это была борьба за жизнь!» – писал он ³³.

Затем другая еврейская команда принималась за работу. «Дантисты» разжимали рты мертвых, чтобы извлечь или вырвать золотые зубы и протезы. Вместе с другими ценностями, такими как цепочки и обручальные кольца, они собирали около 18–20 фунтов золота ежедневно. Затем «парикмахеры» состригали женские волосы и упаковывали их в мешки. И, наконец, команда по кремации грузила тела на металлические ручные тележки и толкала их к печам крематориев. Было четыре крематория, каждый – с несколькими печами. Это означало, что ежедневно можно было кремировать несколько тысяч трупов. Чтобы сжечь тела, требовалось 20–30 минут. Пепел грузили в грузовики и использовали как удобрение или сбрасывали в реку Висла и соседние пруды ³⁴.

Летом и осенью 1944 года истребление нескольких сотен тысяч венгерских евреев перегрузило систему. Проблемой стала нехватка Циклона Б, а крематории не справлялись с большим количеством трупов. Поэтому для сожжения тел были сооружены несколько погребальных костров на открытом воздухе. Как утверждал бывший узник Герман Лангбейн, который был писцом и стал ключевым свидетелем на Освенцимском процессе 1963–65 гг., был по меньшей мере один случай в 1944 году, когда живых еврейских детей бросали в огромные костры. Другой свидетель утверждал, что видел, как несколько грузовиков, где было примерно 500 детей, подъехали к горящей яме и сбросили туда детей. Сначала были слышны крики, затем наступила тишина ³⁵. Еврейская заключенная д-р Элла Лингенс также видела, как маленьких детей живьем бросали в погребальный костер ³⁶. Как утверждается, приказ об этой «мере по экономии времени и газа» был отдан комендантом лагеря Хёссом ³⁷.

После того как Хёсс снова возглавил Освенцим в 1944 году, он заставил весь персонал лагеря подписать данное заявление:

Я осведомлен, что присвоение мной любой собственности евреев будет караться смертной казнью.

Я буду хранить в строгой тайне меры, необходимые для эвакуации евреев, даже от моих товарищей.

Я полностью посвящу себя и приложу все силы для быстрого и бесперебойного осуществления этих мер ³⁸.

Это заявление – одно из многочисленных доказательств ложности утверждения освенцимских обвиняемых во время послевоенных судебных процессов о том, что они не знали о массовых убийствах евреев в Освенциме.