Преступники-сыщики

– Нет, я пришел не для того, чтобы арестовать вас, – ровным голосом произнес Леон. – Я даже не совсем представляю, за что вас можно арестовать, – мистер Граслей жив и здоров. И выглядит нисколько не пострадавшим.

Она во все глаза уставилась на него.

– Нисколько не пострадавшим? – медленно переспросила она.

– Он был вполне здоров ночью, когда я виделся с ним.

Девушка на мгновение прикрыла ладонью глаза.

– Ничего не понимаю. Я видела его… О, это было ужасно!

– Вам показалось, что вы видели, как он получил смертельную рану. Я же имел удовольствие разговаривать с ним несколько минут спустя, и он был совершенно здоров; более того, – Леон не спускал с нее взгляда, – он сказал, что вообще не знает вас.

В глазах ее вспыхнули удивление, недоверие и ужас.

– Прошу вас, присядьте, мисс Фаррер, и расскажите о себе. Сами понимаете, мне уже многое известно. Например, я знаю, что ваш отец умер в психиатрической лечебнице.

Девушка смотрела на него так, словно не понимала, о чем он говорит. Леон решил перейти к сугубо практическим вопросам.

– Я хочу, мисс Фаррер, чтобы вы поведали мне, отчего ваш отец сошел с ума. В вашей семье ранее уже были случаи помешательства?

Спокойствие Леона понемногу начало передаваться и девушке: под его влиянием к ней вернулась толика самообладания.

– Нет, причиной болезни стало падение с лошади; однако в полной мере последствия этого инцидента проявились лишь много лет спустя.

Он кивнул и улыбнулся.

– Так я и думал. А где были вы в то время, как его увозили?

– В школе в Мельбурне, – ответила она, – или, точнее, в пригороде Мельбурна. Последний раз я видела отца, когда мне исполнилось семь. Он очень долго оставался в том ужасном месте, и мне не разрешали видеться с ним.

– А теперь скажите-ка вот что: кто такой мистер Флейн? Вы знаете его?

Она покачала головой.

– Он кузен моего отца. Мне известно лишь, что папа одалживал ему некоторые суммы и он как раз был на той самой ферме, где все и случилось с отцом. Я получила от него несколько писем по поводу денег. Он же оплатил и мой переезд в Англию. И именно он предложил мне вернуться домой и попытаться забыть обо всех неприятностях, свалившихся на меня.

– И вы никогда его не видели?

– Никогда, – сказала она. – Однажды он, правда, приезжал в школу, но в тот день я была на пикнике.

– И вы не знаете, сколько денег оставил вам отец?

Девушка вновь покачала головой:

– Понятия не имею.

– А теперь, мисс Фаррер, я хотел бы услышать о том негре, который, по вашим словам, следил за вами, и о собаке.

Помимо собственно факта слежки, ей почти не о чем было рассказывать. Преследование началось два года назад, и однажды к ней даже наведался доктор, чтобы осмотреть ее. Услышав об этом, Леон быстро прервал девушку:

– Вы сами посылали за врачом?

– Нет, – с некоторым удивлением отозвалась она, – но, наверное, он узнал об этом от кого-нибудь, хотя от кого именно, я даже не представляю, потому что рассказывала об этом очень немногим.

– Вы не могли бы показать какое-нибудь из писем мистера Флейна?

Они хранились у нее в выдвижном ящике комода, и Леон внимательно изучил их. Послания были написаны в крайне необычном тоне, совсем не таком, коего следовало бы ожидать от опекуна или человека, распоряжающегося ее состоянием. В целом, письма представляли собой бесконечные жалобы на трудности, с которыми сталкивался автор, оплачивая ее обучение в школе, одежду и, в конечном счете, даже переезд в Англию. Кроме того, опекун в каждом письме непременно подчеркивал тот факт, что отец оставил ей очень мало денег.

– Это правда, – сказала она. – Бедный папа был весьма эксцентричен в обращении со средствами. Он не хранил акции и наличность в банке, а всегда возил их с собой в большом железном ящике. Собственно, он отличался крайней скрытностью, поэтому никто так и не знал, сколько же денег он имел. Я думала, папа очень богат, потому что он был немного, – тут она заколебалась, – скуповат. Да, пожалуй, это самое подходящее слово. Мне бы не хотелось отзываться о нем пренебрежительно, но он вовсе не имел привычки сорить деньгами, и когда я узнала, что он оставил мне лишь несколько сотен фунтов и немного акций, да и те не имели особой ценности, то была поражена. Как, разумеется, и все в Мельбурне – то есть, я имею в виду, все, кто знал нашу семью. Собственно говоря, вплоть до самого последнего момента я считала себя нищей. Однако несколько месяцев назад мы обнаружили, что отцу принадлежала значительная доля акций компании «Западно-Австралийский золотой рудник», о которых никто ничего не слышал. Это выяснилось совершенно случайно. И, если все, что о них говорят, правда, то я буду очень богата. Адвокаты пытались связаться с мистером Флейном, но получили от него всего одно или два письма. Первое было отправлено из Китая и адресовано мне, а второе, по-моему, из Японии.

– У вас сохранилось то письмо, что было адресовано вам?

Она принесла его. Оно было написано на плотной бумаге. Поднеся его к свету, Леон увидел водяные знаки.

– Какие акции оставил ваш отец? Я имею в виду те, о которых было известно.