Преступники-сыщики

Она повела его наверх, поначалу едва ли не поддерживая под руку, пока они не подошли к дверям детской. А вот о существовании маленького Эдвина женщина чуть не забыла и опомнилась, только когда свет упал на вторую кроватку; но она намеренно оставила тот угол комнаты в темноте, осветив лампой лишь спящую Элси. Девочка во сне сбросила покрывало, и ее увечье, поскольку она лежала, повернувшись к ним спиной, явственно проступало сквозь тонкую ткань ночной сорочки. Ее маленькое личико, лишенное живительного сияния больших глаз, выглядело болезненным и исхудалым, и даже во сне на нем была печать страдания. Несчастный отец вглядывался в нее жадными, голодными глазами, которые медленно начали наполняться слезами, теперь скатывающимися по щекам, пока он стоял, дрожа всем телом, и смотрел на нее. Нора даже рассердилась на себя за то, что этот долгий взгляд заставил ее потерять терпение. Ей показалось, она ждала добрых полчаса, пока Франк наконец вышел из оцепенения. А потом, вместо того чтобы уйти, он опустился на колени перед кроваткой и уткнулся лицом в покрывало. Маленькая Элси беспокойно пошевелилась. Нора в ужасе вцепилась в него, заставляя встать на ноги. Ее обуял такой страх, что она больше не могла дать ему ни мгновения даже на молитву, будучи уверенной, что в следующую минуту непременно вернется домой ее хозяйка. Она с силой схватила его за руку и потащила прочь; но, когда он уже уходил, взгляд его упал на вторую кроватку: мужчина замер на месте. Лицо его осветилось пониманием. Он стиснул кулаки.

– Его ребенок? – только и спросил он.

– Это ее ребенок, – ответила Нора. – Да хранит его Господь, – невольно вырвалось у женщины, потому что выражение лица Франка напугало ее, и ей пришлось напомнить себе о Защитнике всех беспомощных.

– Меня Господь не уберег, – в отчаянии заявил он, мысленно возвращаясь к собственной одинокой и ужасной судьбе.

Но у Норы уже не было времени для жалости. Завтра она даст волю состраданию, что переполнит ее сердце. В конце концов она заставила его спуститься вниз, выпроводила вон, закрыла за ним дверь и заперла ее на засов, словно отгораживаясь от гнетущей реальности.

Затем женщина вернулась в столовую и постаралась как можно тщательнее удалить все следы его присутствия. Поднявшись наверх, в детскую, она села и уронила голову на руки, со страхом думая о развязке этой истории. Ей показалось, что прошло очень много времени, прежде чем хозяева вернулись, хотя на самом деле еще не было и одиннадцати. До ее слуха с лестницы донеслись громкие голоса с ланкаширским акцентом; и впервые она осознала всю глубину отчаяния одинокого бедолаги, который совсем недавно растворился в ночи.

Нора едва не сорвалась при виде миссис Опеншоу, когда та вошла в комнату со спокойной улыбкой на губах, нарядно одетая, счастливая и уверенная в себе, дабы справиться о здоровье детей.

– Элси заснула спокойно? – спросила она шепотом у Норы.

– Да.

Мать склонилась, глядя на спящую дочку с лаской и любовью во взоре. Она и представить себе не могла, кто только что смотрел на нее! Затем повернулась к Эдвину, и тревога на ее лице сменилась гордостью. Она начала переодеваться, чтобы сойти к ужину. В ту ночь Нора больше ее не видела.

Помимо двери, выходящей в коридор, в детской спальне была еще одна, ведущая в комнату мистера и миссис Опеншоу, на тот случай, чтобы они могли первыми прийти на помощь. И вот, ранним утром следующего летнего дня, миссис Опеншоу разбудил испуганный крик Элси: «Мама! Мама!» Она вскочила с кровати, набросила на себя халат и поспешила к своему ребенку. Элси еще не до конца проснулась, и кошмары явно не отпустили ее окончательно, что случалось нередко.

– Кто это был, мама? Скажи мне!

– Кто, родная? Здесь никого нет. Тебе приснился дурной сон, хорошая моя. Просыпайся. Видишь, за окном уже светит солнышко.

– Да, – сказала Элси, оглядываясь по сторонам; но тут же, прильнув к матери, добавила: – Ночью здесь был какой-то мужчина, мама.

– Глупости, мой маленький цыпленок. К тебе никто не мог подойти!

– Нет, подходил. Он стоял тут. Рядом с Норой. Какой-то мужчина с усами и бородой. А потом опустился на колени и стал молиться. Нора знает, что он был здесь, мама! – последние слова прозвучали с обидой, поскольку миссис Опеншоу, улыбаясь, покачала головой, отказываясь верить дочери.

– Хорошо, мы спросим у Норы, когда она придет, – успокаивающим тоном сказала миссис Опеншоу. – Но сейчас давай больше не будем говорить о нем. Еще нет и пяти часов утра; тебе пока рано вставать. Хочешь, я возьму книгу и немного почитаю тебе?

– Не уходи, мама, – взмолилась девочка, по-прежнему не разжимая объятий.

Миссис Опеншоу присела на край кровати и стала рассказывать Элси о том, что они делали вчера вечером в Ричмонде, пока глазки дочери медленно не закрылись и она вновь не заснула.

– Что случилось? – спросил мистер Опеншоу, когда супруга вернулась в спальню.

– Элси проснулась в страхе; ей показалось, будто ночью в ее комнате молился какой-то мужчина. Дурной сон, полагаю.

Больше в тот момент они не обменялись ни словом об этом происшествии.