Преступники-сыщики

– Ни за кем вы не пошлете, – заявила Нора, подавшись вперед. – Вы не сделаете этого, сэр! Ни один полисмен и пальцем меня не тронет. Я ничего не знаю ни о какой брошке, зато мне точно известно вот что: с тех пор как мне исполнилось двадцать четыре года, о вашей жене я думала больше, чем о себе; стоило мне увидеть ее, бедную девушку, которая осталась одна в доме своего дяди, и я обеспокоилась только тем, чтобы услужить ей, а не себе! О ней самой и о ее ребенке я заботилась так, как никто и никогда не заботился обо мне. Я ни в чем вас не виню, сэр, но скажу, что оно того не стоит – посвящать собственную жизнь кому-либо. Потому что, в конце концов, они обратятся против вас и отрекутся от вас же. Почему моя госпожа не пришла сюда сама, чтобы высказать мне свои подозрения? Быть может, она уже отправилась за полицией? Однако я и так не останусь здесь, но вовсе не из-за полиции, или магистрата, или вас. Вы – неудачник. Думаю, на вас лежит проклятие. Я уйду от вас сию же минуту. Да! И от бедной Элси тоже. Ухожу! И у вас в жизни больше не будет ничего хорошего!

Речь эта буквально ошеломила мистера Опеншоу и потрясла до глубины души. Он не понял из нее почти ничего, как легко можно догадаться. Но прежде чем успел сообразить, что ему следует сказать или сделать, Нора выскочила из комнаты. Не думаю, будто он всерьез собирался посылать за полицией, чтобы та допросила старую служанку его супруги, поскольку ни на миг не усомнился в ее несомненной честности. Но он хотел вынудить ее признаться, что за человек приходил к ней, и потерпел в этом неудачу. Разумеется, он пребывал в крайнем раздражении. К своим дяде и тетке Опеншоу вернулся негодующим и растерянным, сообщив, что добиться чего-либо от этой женщины ему не удалось, а в доме прошлым вечером действительно побывал какой-то мужчина, но она наотрез отказалась рассказать ему, кто именно. В этот момент в комнату в большом волнении вошла его жена и пожелала узнать, что случилось с Норой; поскольку старая служанка в большом расстройстве спешно оделась и ушла из дома.

– Это выглядит весьма подозрительно, – заявил мистер Чедвик. – Честный человек ни за что бы так не поступил.

Мистер Опеншоу промолчал. Он по-прежнему пребывал в некотором замешательстве. Зато миссис Опеншоу вдруг набросилась на мистера Чедвика с горячностью, какой никто от нее не ожидал.

– Вы не знаете Нору, дядя! Она ушла, потому что глубоко уязвлена тем, что попала под подозрение. О, как я жалею о том, что сама не поговорила с Норой. Мне бы она рассказала все. – С этими словами Алиса принялась заламывать руки.

– Должен признаться, – заявил мистер Чедвик племяннику, понизив голос, – я решительно тебя не понимаю. Раньше ты всегда был скор на слова и поступки, причем поступок нередко следовал первым; а теперь, когда для подозрений имеются все основания, ты предпочитаешь бездействовать. Да, согласен, твоя жена – очень славная женщина; но ведь и ее могли обмануть так же, как и всех остальных. Если ты не пошлешь за полицией, то это сделаю я.

– Очень хорошо, – угрюмо согласился мистер Опеншоу. – Я не могу обелить Нору. Более того, она сама не желает защитить свое доброе имя, хотя вполне могла бы сделать это, если бы захотела, в чем я не сомневаюсь. Но я умываю руки, потому что уверен: женщина она честная, долго прослужила у моей жены, и я не желаю навлекать на нее позор.

– Но тогда ей придется во всем признаться, и все.

– Ну, хорошо, хорошо! Вся эта история мне уже изрядно надоела. Идем, Алиса, идем к детям, пока они не разревелись. А вам, дядя, вот что я скажу! – резко заявил он, внезапно оборачиваясь к мистеру Чедвику, после того как увидел встревоженное, заплаканное и осунувшееся лицо жены. – Я не стану посылать за полицией и сегодня же куплю своей тетке брошку в два раза дороже прежней; но не допущу, чтобы Нора попала под подозрение, а моя супруга страдала из-за этого. Вот вам мой ответ.

С этими словами он вместе с женой вышел из комнаты. Мистер Чедвик подождал, пока племянник не окажется вне пределов слышимости, после чего наклонился к своей половине и сказал:

– Несмотря на всю высокопарность Тома, схожу-ка я, пожалуй, за детективом. Тебе, дорогая, более не о чем тревожиться.

Он отправился в полицейский участок, где и составил соответствующее заявление. Наградой ему стало должное впечатление, которое, как ему показалось, произвели имеющиеся против Норы улики. Полицейские согласились с его мнением и пообещали незамедлительно принять меры к установлению ее местонахождения. Скорее всего, предположили они, она прямиком отправилась к тому мужчине, который, судя по всему, и был ее любовником. А когда мистер Чедвик осведомился, как же они разыщут ее, они улыбнулись, покачали головами и заговорили о неких таинственных, но безотказных способах, к коим собирались прибегнуть. В дом племянника он вернулся, распираемый ощущением собственной проницательности. Но там его встретила супруга, на лице которой было написано раскаяние: