Преступное бездействие

Нельзя понуждать подчиненных (или давать им такое право) проводить самостоятельную экспертизу каждого внешне правильного приказа или распоряжения из-за презумпции их несостоятельности или вредоносности[322]. Ответственность за реально наступивший вред понесет лицо, отдавшее непродуманное предписание. «Подчиненный, выполнивший законное распоряжение своего начальника, не может отвечать за наступившие последствия, предвидеть которые был обязан не он, а лицо, отдавшее распоряжение»[323].

Здесь имеет место особого рода ситуация посредственного причинения: исполнитель вредоносного распоряжения, не обязанный осмысливать его асоциальный характер, освобождается от ответственности. Она возлагается, и поделом, на управленца, умышленно либо по неосторожности отдавшего злополучное указание, использовавшего подчиненного, находящегося в его власти, для причинения вреда. Эта юридическая ситуация именовалась в начале XX в. «доктриной пассивного права». Вот как обосновывал этот регламент М. Ориу: «Классический вопрос об уголовной ответственности или безответственности подчиненного агента, который на основании формального приказа своего начальника исполнил незаконное распоряжение, не противоречащее однако общей морали. Законодательство и традиционная доктрина устанавливают, что агент не несет ответственности за такое исполнение и, вследствие этого, они признают доктрину пассивного поведения»[324].

Возможна и противоположная по своей социально-политической значимости и психологическому содержанию ситуация, когда исполнитель понимает незаконность или абсурдность поступившего указания. Если он послушно исполняет предписание, ответственность наступает. Это правило зафиксировано в ч. 2 ст. 42 УК. Законодатель ограничил ответственность подчиненного только случаями совершения «умышленных преступлений» во исполнение заведомо преступных указаний. В связи с этим источник общественно опасного, хотя и формально обязанного, поведения исполнителя лучше было бы именовать «заведомо преступный» приказ или распоряжение, а не заведомо незаконный.

В законе зафиксировано очень важное положение о том, что отказ от выполнения заведомо незаконного приказа или распоряжения ответственности не влечет. В чем-то этот норматив перекликается с установкой на извинительность принудительного неисполнения обязанностей. Только здесь воля лица сковывается в значительно меньшей степени, да и психологически бездействие легко оправдать ссылкой на начальство, которому виднее[325]. В любом случае данная страховочная оговорка законодателя имеет большое стимулирующее значение, способна обезопасить общество от части вреда, чинимого глупыми административными требованиями, подсказывает путь выхода из затруднительной должностной ситуации. Строго по тексту закона: причинение вреда по неосторожности при точном исполнении незаконных предписаний ответственность исключает — отвечать будет только руководитель.

Бездействующее по приказу лицо может надеяться на снисхождение закона лишь в том случае, и это обстоятельство надо оговорить особо, если служебные отношения надлежащим образом формализованы и стороны в отношениях субординационной зависимости четко придерживаются частично обременительных, но важных в плане индивидуальной ответственности канцелярских требований. Это касается в первую очередь обязательности приказа или распоряжения для исполнителя, а также реквизитного оформления предписаний. Правоприменительная практика жестко поддерживает принцип формализации при раскладке ответственности за вред, причиненный подчиненным по указке руководителя. Так, Верховный Суд СССР признал необоснованной позицию народного суда, усмотревшего неправомерность поведения стрелка военизированной охраны, который, по мнению суда, чрезмерно формально относился к соблюдению предписаний по службе[326].

Дисциплинарное бездействие имеет продолжение и в вопросах ответственности связанных по властной вертикали лиц, которая существенно разнится для начальника и подчиненного. Уголовную ответственность за последствия выполнения формально правомерного предписания несет только руководитель. Покорное осуществление заведомо преступных указаний оборачивается для исполнителей ответственностью за умышленное преступление, а начальник будет отвечать и за умышленное, и за неосторожное причинение вреда.

Виновный исполнитель может рассчитывать на снисхождение (п. «ж» ч. 1 ст. 61 УК), а руководитель — нет. Неисполнение приказа в отдельных случаях может повлечь уголовную ответственность (ст. 332 УК), специального же состава «вынесение заведомо незаконного приказа или распоряжения» кодекс не содержит. Наконец, исполнителю доступен эксцесс, а начальнику — нет; самовольное превышение приказа, влекущее общественно опасные последствия, ставится в вину только подчиненному.